Посреди этого вампирского ада, в кофейных кулуарах популярного клуба обретается фотограф Федор Глухов. И сейчас он с удивлением пялится в экран на очередной фэшн-блог, где автор фотографировал Пандемонию в разных ракурсах на Парижских показах. Пандемония хохочет и показывает пальцем в сторону, простирающуюся вне зоны кадра.

– Черт ее дери, – ругается Федор Глухов. – Кусок латекса развел всех на пятнадцать минут славы! Нет. Пожалуй, это даже тридцать минут. Тридцать минут кипеша ни из-за чего…

– Полегче, чувак, – говорит один из бородачей с «Хайнекеном». – Всегда есть место самовыражению. Энди тебя бы не одобрил.

– Энди? – Федор отвлекается от экрана. – Какой на хрен, Энди?

– Энди Уорхолл, чувак, – басит второй бородач.

– Это вы будете рассказывать мне про самовыражение и цитировать Уорхолла? – огрызается Федор Глухов на собеседников. – Позвольте-ка, сейчас я опишу вам вас самих. Сплошная оригинальность. Индивидуальность в каждой детали. Бороды – потому что о них написали на сайте «GQ». Свитера грубой вязки и солдафонские ботинки – потому что Style.com объявил о том, что наступила эпоха мужчин, выглядящих мужественно. Пьете «Хайнекен» – потому что его варят в Амстердаме, а это круто выказывать уважение этому городу. Наверняка курите самокрутки…

– Я не курю, – замечает один из бородачей.

– Не важно! Скорее всего, вы приперлись сюда, одетые в тренчи поверх свитеров, и еще долго колебались, сдавать их гардеробщику или не сдавать. Потому что если вас будут фотографировать для своих блогов малолетние девочки, подумали вы, то в тренчах ваши физиономии смотрятся намного круче чем без тренчей. И вот, вы решили их не сдавать, но вас тормознул охранник, и сказал, что в верхней одежде сюда нельзя, так что со слезами на глазах тренчи пришлось таки отдать их в гардероб. И теперь вы стоите, хлещете пиво и дико сокрушаетесь по этому поводу.

– Потрясающая дедукция, – бормочет один из бородачей, но по его скуксившемуся виду понятно, что Федор попал в точку.

– Именно так! – подытоживает тот. – И сейчас я раскрою вам секрет, который перевернет вашу жизнь. Ребята! Вы со своей одноклеточной псевдооригинальностью на хрен не нужны ни для каких блогов. Даже не надейтесь. «Сарториалист» бы при виде вас сделал лужу от ужаса.

– Это еще почему? – возражает один из бородачей.

– И откуда тебе об этом знать? – вторит другой

– Оттуда, – говорит Федор Глухов и в запале бьет себя кулаком в грудь. – Что я и есть фэшн-блог. Я и есть искусство…

В следующий момент незнакомые Федору девочки тянут его за руки и просят сфотографировать их.

– Нам сказали, вы фотограф, – силясь быть услышанной сквозь музыку, кричит одна из них. – Нам нужно, чтобы вы сняли нас на фоне этих окон.

– Да! Да! Да! – радостно поддакивают ее подружки. – Это будет та-а-к круто!

Федор поворачивает к ним экран своего «Макбука» и показывает фотографию Пандемонии.

– Что вы думаете об этом? – спрашивает он. – Этот то ли мужчина, то ли женщина стал чертовски популярен.

Девочки заглядывают в экран.

– Хм, – неуверенно говорит одна из них. – Он настоящая душка, разве нет?

– Вряд ли, – отвечает Федор, захлопывая «Макбук». – Это просто дешевый эпатаж. Запомни это слово, детка, и никогда не веди себя так. Дешевый эпатаж. Поняла? Попробуй повторить.

– Ты та-а-к-о-й прико-ольный! – другая девица целует Федора в щеку. – Мы всегда смотрим тво-ой бло-ог.

Девочки растягивают фразы на гласных звуках, и из-за этой странной мелодики у Федора на миг возникает ощущение, что его качает на морских волнах. Девочки словно смакуют все эти «о» и «у», и произносят их со сложенными в домик губками – словно выдувают колечки дыма, но на самом деле, как подозревает Федор, они просто перебрали с алкоголем или порошком. А, скорее всего, даже не первое и не второе, догадывается он мигом позже – просто разговаривать с такой интонацией сейчас модно.