Вы вспомните ее по наличию здесь трех красивых фонтанов, в которых сидят барочные фигуры древнеримских богов и их приспешников. В центре самого большого и красивого фонтана торчит египетский гранитный обелиск. Таких обелисков в Вечном городе очень много – древних римлян завораживало все египетское. Они наделяли игрушки фараонов магической силой. Здесь, у центрального фонтана площади Навона, я села у воды.

Мимо текли туристические группы. Их развлекали арабы, которые переодевались в заклинателей змей и каким-то обманным способом висели в воздухе.

Висящий в воздухе араб в оранжевых тапках тут же приковал мое внимание. Араб заметил это и жестом призвал поощрить его талант монетой. Я вдохнула, вспомнив, что, если провалю дедлайн, меня тоже повесят в воздухе.

Прямо передо мной на фонтане сидел крупный мускулистый бородатый муж со шлемом на голове. Примерно так древние греки изображали Зевса. Мужа сделал великий Бернини. Он символизировал великую реку Ганг, по которой, в моем представлении, плавают трупы и крокодилы. Часть площади была в тени, но у фонтанов слепило солнце, и я расслабленно смотрела на творение Бернини и на обманщика араба. Наконец я поняла, что нужно сесть за работу, и отправилась в кафе.

Мне очень нравится сочинять тексты в кафе. Во-первых, я люблю людей, которые не обращают на меня внимания. Во-вторых, мне нравится пить кофе. В-третьих, я выбираю удобные стулья и хороший вид из окна. Чтобы переключиться на работу, я затыкаю уши наушниками с громкой музыкой. Как при этом мне удается написать хоть что-то вразумительное, я не поняла до сих пор.

Я придумала план текста и даже выписала ключевые моменты. Мне нужно было сочинить начало. А я не знала, как начать. Был еще один нюанс: я всегда писала свои тексты, обращаясь к Максу. Поэтому они были полны намеков, которые ошибочно трактовались как критика власти. А я просто изливала душу, надеясь, что мой мужчина прочтет этот текст. Должен ведь директор читать тексты в издании, которым руководит. Но что мне сказать ему сейчас? Я еще раз посмотрела на араба, висящего в воздухе. Что ж, если он смог сделать невозможное, смогу и я.

Так я нашла фразы для первого абзаца.

Сочинив сопроводительную строку о том, что писала текст на Пьяцца Навона, я отправила его в редакцию.

Количество моих дней в Риме неумолимо сокращалось, а я так и не посетила Форум и Колизей. Пару раз я стремительно прошла мимо, потому что мне было не до них. Один раз, в более спокойном состоянии, незаметно для себя обогнула достопримечательности на такси.

– Колизей видели? – равнодушно спросил мой спутник.

– А? Где? – завертела я головой, но было поздно.

Самое ужасное, что все эти передвижения мимо культуры совершались нами сознательно и были направлены на поиски штанов или хоть какой-нибудь итальянской одежды. Эта задача оказалась совершенно невыполнимой. Рим наводнили бренды, а марки, приемлемые по ценам, шили из синтетики. Мы уже не стеснялись бранить товар прямо в магазине. Огромные торговые центры удручали моего спутника. Толпа для него была сродни все уничтожающему в шторм океану. Я поняла это еще в музеях Ватикана и с уважением отнеслась к странной черте его характера. Мой спутник тоже относился ко мне с пониманием. Однажды скрепя сердце он все-таки произнес:

– Хотите, сходим в Колизей?

У меня вытянулось лицо. В Колизее сейчас людей больше, чем во времена его непосредственной работы в первом веке нашей эры. Качество посетителей с той поры особо не поменялось, они искали хлеба и зрелищ, рыскали взад-вперед с айфонами, насаженными на палки, и снимали одно бесконечное селфи. Суеты добавляли арабы, которые навязчиво продавали эти самые палки для самофотографирования. Спасти Рим от варваров не было никакой возможности.