В том же значении это слово использовалось в русской печати, например у Чернышевского: «Строгие приверженцы немецкой философии со времен Канта, особенно строгие гегелианцы, презирали и отчасти даже ненавидели все французское. Друзья Станкевича разделяли это отвращение, и “Московский наблюдатель” весь проникнут “французоедством” (Franzosenfresserei), как выражались немцы» («Очерки гоголевского периода русской литературы», VI) (1856) [Чернышевский, 1947, с. 211].

В немецкой печати обозначения ‘германоед’ (Germanenfresser), ‘германофоб’ (Germanophobe), ‘германоненавистник’ (Deutschenhasser) чаще всего относились к французам, реже – к полякам, а также к русским публицистам, прежде всего из круга М. Каткова.

‘Юдофобия’ и в еще бóльшей степени – ‘антисемитизм’ стояли особняком среди обозначений национальных фобий. Термины, рассмотренные нами выше, относились прежде всего к государствам, а также к народам, обладавшим собственной государственностью. Евреи же не только не обладали собственной государственностью, но и не считались нацией, а лишь религиозно-этнической группой.

Слова, обозначавшие враждебность к евреям, раньше всего появились в немецком языке. В посвященной евреям монографии гамбургского юриста Иоганна Людольфа Хольста (1821) мы находим слова ‘Judenhaß’ (‘ненависть к евреям’, ‘иудеоненавистничество’), ‘Judenverachtung’ (‘презрение к евреям’), ‘Judenfeindschaft’ (‘враждебность к евреям’) [Holst, 1821, S. 87].

Психологическую подкладку враждебности к евреям (Judenfeindschaft) высмеивал Мориц Сафир[15] в юмореске «Враг евреев» (1831). «Враг евреев» (judenfeind) означает здесь то же, что и появившееся почти полвека спустя слово ‘антисемит’: «Для человека, лишенного собственного лица, нет проще способа обзавестись им. В обществе спрашивают: кто этот силуэт человека? Он ученый? – Нет! – Он поэт? – Нет! – Помещик? – Нет! – Банкир? – Нет! – Мастеровой? – Нет! – Художник? – Нет! – Врач? – Нет! – Адвокат? – Нет! – Кто же он? – О! да он враг евреев (judenfeind)! – И вдруг он обретает лицо» [Saphir, 1832, p. 171].

Ок. 1834 г. появилось слово Judenfresser (‘жидоед’), а затем Judenfresserei (‘жидоедство’). Памфлет Мозеса Гутмана, направленный против книги Р. Вагнера «Еврейство в музыке» (1869), назывался «Рихард Вагнер, жидоед» [Gutmann, 1869].

Слово ‘юдофобия’ (англ. judeophobia, judaeophobia) встречалось уже в 1825 г. в биографии еврейско-немецкого просветителя Мозеса Мендельсона (1729–1786). Мендельсон, говорилось здесь, был «первым, кому магией своих сочинений удалось получить благоприятные симптомы в лечении немецкого эндемического[16] расстройства, юдофобии» [Samuel, 1825, p. 22].

В другие языки это слово (нем. Judophobie, фр. judéophobie) вошло в 1870-е годы, однако вплоть до конца XIX в. оставалось сравнительно редким в западноевропейской печати.

Прилагательное ‘антисемитский’ в значении «враждебно настроенный к евреям» окказионально встречалось с начала 1870-х годов (фр. antisémite, нем., нидерл. antisemitisch). В 1879 г. немецкий журналист и политик Вильгельм Марр опубликовал памфлет «Победа еврейства над германством, рассматриваемая с неконфессиональной точки зрения» [Marr, 1879]. Понятие ‘семитизм’ означало здесь «духовную сущность еврейства», «еврейский дух». В том же году Марр основал Антисемитскую лигу; в газетных сообщениях о ней появилось слово ‘антисемитизм’. Сам Марр использовал его в своем следующем памфлете: «Путь к победе германства над еврейством» (1880).

С этого времени ‘антисемитизм’ становится в Западной Европе основным обозначением антиеврейских фобий. Так, в газетной базе newspapers.com до 1900 г. насчитывается менее 10 упоминаний слова Judeophobia и ок. 4800 упоминаний слова Anti-semitism.