«Распутство и вредные привычки порождают болезни, не поддающиеся окончательному излечению. <…> То же относится к любому политическому телу. Опасения народа Великобритании перед вторжением французов на их остров, эта, сказал бы я, франкофобия (francophobie) использовалась, чтобы помешать усилиям мудрых граждан, желавших избежать множества необоснованных расходов и опасных союзов; и полученная нацией доза была столь сильна и повторялась столь часто, что повлекла за собой новую болезнь, подобно опиуму, применяемому без должной осторожности. Порою она повергает добрый народ Англии в состояние прострации, близкое к летаргии, а иной раз в бредовое состояние; сегодня это жестокая лихорадка, завтра – невыносимое жжение внутренностей, всегда соразмерное дозе франкофобии, которую эти политические Эскулапы заставят его проглотить» [Extrait…, 1759, p. 4–5].

Нам не удалось обнаружить этой статьи в газете «Universal Chronicle and Westminster Journal» (1759–1760), а также в предшественнице «Вестминстерской газеты», издававшейся в 1759 г. под названием «The Universal Chronicle, or, Weekly Gazett»[6].

В английском оригинале могло использоваться слово Francophobia либо Gallophobia. В XIX в. в английской, французской и немецкой печати ‘галлофобия’ и ‘галлофоб’ встречаются на порядок чаще, чем ‘франкофобия’ и ‘франкофоб’. В доступных нам электронных базах слово Gallophobia обнаруживается уже в 1799 г. (Francophobia – лишь в 1826 г.). Инвективы Эдмунда Бёрка против Французской революции были названы «галлофобией, которую он в своих страстных тирадах раздувал до крайних пределов» [Drennan, 1799, p. 595].

В 1789 г. появилось первое известное нам упоминание о галлофобии во французской печати. Речь шла о «постоянно одержимом галлофобией» Питере Бурмане, голландском филологе, сочинившем стихотворение в честь Паскуале Паоли, борца за независимость Корсики [Arnobat, 1789, p. 261].

13 мая 1793 г. Томас Джефферсон, в то время государственный секретарь при президенте Вашингтоне, писал Джеймсу Мэдисону: «Мы здесь охвачены все тем же духом. Англофобия жестоко поразила троих членов нашего кабинета» [Jefferson, 1793]. В то время часть политического руководства США выступала за войну с Англией в союзе с революционной Францией, но Вашингтон и Джефферсон предпочитали политику нейтралитета. Далее Джефферсон, указывая на враждебное отношение к Франции части американского общества, использует слово ‘антигалломания’ (Antigallomany), более нигде не встречающееся.

В цитировавшейся выше статье 1759 г. франкофобия понимается как страх перед французским вторжением, т. е. перед внешней угрозой. Это значение оставалось основным в подобного рода словах вплоть до конца XIX в. В «Новый словарь французского языка» (1827), а также в «Универсальный словарь…» Пьера Буаста (1828) включены слова ‘англофоб’ («тот, кто страшится англичан») и ‘англофобия’ («страх перед англичанами») [Nouveau dictionnaire…, 1827, p. 47; Boiste, 1828, p. 107]. Под ‘англичанами’ здесь, судя по известным нам примерам из французской печати, имелась в виду прежде всего Англия как государство. Н. Ланде в своем словаре (1836) счел нужным дать пояснение: «Включение этих двух достойных сожаления слов, англофоб и англофобия, мы рассматривали лишь как возможность выразить глубокое удивление, охватившее нас, когда мы увидели их в “Словаре” Буаста» [Landais, 1836, p. 102].

Во французско-русском словаре 1839 г. ‘anglophobe’ толкуется как «ненавидящий англичан»; ‘anglophobie’ – «ненависть к англичанам» [Татищев, 1839, с. 64]; но это значение в реальности не было основным.