Через минуту Софи вернулась и, переступая через меня, шепнула, что все в порядке и чтобы я спал. И я уже почти уснул, но тут встал командир. Он пошёл в ту же сторону, куда ходила Софи. Так же наткнулся на зеркало и направился дальше. Потом я уснул.

Пробуждение опять было тревожным и вынужденным. Шум и возня. Все были на ногах и все вооружены. Софи и Парнас стояли с оружием, направленным на профессора, а тот прижался к стене и тоже держал пистолет, двумя руками. Ствол смотрел на командира. Эркюль сидел на полу и глядел на профессора с лёгкой усмешкой. Пистолет, видимо, был его, потому что мой оказался на месте. Я спросил, что происходит. Парнас ответил, что пришла очередь профессора сойти с ума. Парнас не смеялся. Парнас был серьёзен. Софи выглядела так, будто ещё не вполне проснулась. Наверное, так же выглядел и я.

Тем не менее, Софи обратилась к профессору и попросила его успокоиться. Она говорила совершенно ровным голосом. В отличие от Шарля. Он, обливаясь потом, с трудом удерживал пистолет Эркюля, и предохранитель, как я заметил, был снят, и это мне не понравилось. Все что-то говорили одновременно. Но профессор внезапно возвысил голос. Он почти закричал. Что мы не понимаем. Что мы слепцы. Что наш скептицизм мешает нам увидеть очевидное. Что наш командир – зеркалоид.

Тут окончательно стало ясно, что профессор тронулся умом, по примеру своего знакомого. Я всё ещё был на полу, полулёжа. Стремительным движением я, опершись на одну руку, бросил всё тело вверх и ногой выбил пистолет из рук Шарля. Оружие отлетело к ногам командира, но он даже не сделал движения, чтоб его поднять. Я не успел подумать, странно это или нет, потому что должен был извернуться и вскочить на ноги, чтобы схватить профессора. Но сумасшедшие бывают, говорят, весьма проворны. Ловки. Быстры. Непредсказуемы. Шарль неожиданно присел и снизу двинул меня кулаком в челюсть. Я рухнул в объятия Парнаса, Софи замешкалась, и профессор рванул вдоль по коридору. Он молниеносно пробежал до первого поворота и исчез за углом.

Я был уверен, что мы бросимся в погоню. Но командир остановил нас, сказав, что профессор, по сути, не опасен. Парнас и я были не согласны, но привычка слушать командира остановила нас. Несмотря на то, что война кончилась. Кончилась, чёрт её дери.

Всё это время Софи стояла неподвижно, глядя вслед убежавшему Шарлю. Потом она медленно пошла по коридору. Я сначала подумал, что она решила нарушить приказ командира (ведь война кончилась!), но она шла слишком медленно для погони.

Софи была уже у зеркала, которое ночью приняла за проход. Вот и Эркюль вслед за ней тоже толкнулся в стекло. Не мудрено спутать, зеркала здесь так похожи на дверные проёмы… Стоп! Но ведь профессор сбежал именно сюда! Он свернул в первый же левый проход, который ещё недавно был зеркалом… выходит, Шарль и его сумасшедший друг говорили правду: зеркала становятся проходами.

Или оно осталось по-прежнему зеркалом, и Шарль прошёл сквозь него, как фокусник в шапито? Но тогда опять же они были правы, и я даже не знаю, что мне легче принять: зеркала, превращающиеся в двери, или зеркала, пропускающие людей в зазеркалье. Пожалуй, всё-таки первый вариант. Ведь тут можно предположить какую-нибудь техническую уловку. Скажем, полотно зеркала в какой-то момент задвигается в стену, и на его месте возникает новый проход – с той же рамой. Ничего сложного. Никакой мистики.

Я догадался, что Софи идёт к зеркалу (или проходу?) с намерением получить ответы на те же вопросы, и двинулся к ней. Потом побежал. К зеркалу мы приблизились одновременно. Я до последнего надеялся, что увижу проход, куда и свернул Шарль. Но мы стояли у зеркала, у чёрто-вого зеркала, и пялились в собственные отражения. Надо сказать, вид у отражений был тот еще идиотский. Мы переглянулись с Софи и, не договариваясь, коснулись зеркала пальцами. Обычное стекло. Ровное, слегка прохладное. Пройти сквозь него невозможно, как и сквозь любое другое зеркало. Или сквозь стену. Невозможно.