Она прекрасна даже сейчас: недавно вытащенная из воды, сонная, разомлевшая, со спутанными волосами.

Я глупо улыбаюсь ей, тупо не зная, что еще сделать, а она хмурится и хриплым шепотом произносит:

— А я вас знаю…

Меня будто током от нее шарахает. Отскакиваю как от прокаженной, спиной задев и уронив напольную вазу, которая со звоном разбивается на глиняные осколки.

Присев, русалка подгибает колени и, косясь на меня исподлобья, до подбородка натягивает одеяло. Мы оба молчим. А что еще тут скажешь? Я обобрал ее папашу, сбежал из страны, потому что он может отвинтить мне крышечку, а теперь его единственная дочурка оказывается у меня в руках.

— Вы похитили меня, чтобы шантажировать моего отца? — выпаливает она уже прорезающимся от злости голоском.

— Че-го? — офигеваю я. — Эй, рыбка, я тебя так-то спас.

— Учтите, отец палец о палец не ударит, о чем бы вы его ни попросили!

— Ты в своем уме?

— …так что лучше отпустите меня, — продолжает она.

Ну точно, рехнулась! Отпустить-то, конечно, заманчивое предложение, вот только эта мелкая зараза теперь знает, где я. И интуиция подсказывает мне, что свой острый язычок за зубками она держать не будет.

Я рычу сквозь зубы, кулаком ударив по стене, и русалка вздрагивает. Гляжу на нее украдкой, соображая, что же делать. Держать ее у себя силой, пока моя сестренка не удосужится подыскать для меня другое убежище? Скрывать ее от спасателей, от полиции, от курьеров и горничных?

Дьявол, в такую коровью лепеху только я мог вляпаться!

Она с опаской озирается по сторонам, явно прикидывая, где находится. Ее взгляд останавливается на кухонной зоне, где барная стойка завалена узнаваемыми пакетами с «погрызть». Да, рыбка, ты по-прежнему на Мальдивах!

Или мне уже мерещится, или уголок ее губ действительно приподнимается. Она вновь смотрит на меня, а потом на приоткрытую дверь бунгало и снова на меня. Понятно, сбежать решила. На ногах еще не стоит, а о побеге думает. Дерзкая девчонка, аж мурашки от нее по позвоночнику бегут. Зря я молился, чтобы кто-нибудь развеял мою скуку. Чую, теперь мне мало не покажется.

Пока медлю, эта засранка подрывается с кровати и, запинаясь об собственные ноги, бежит к двери. Из меня вырывается смешок. Упадешь же, рыбка. Сначала к ногам привыкни, больше двух часов с плавником в море рассекала.

Ловлю ее у самой двери, хватаю в цепкое кольцо на тонкой талии и поднимаю над полом. Она дергается, скулит, ослабшими пальцами цепляется за мои руки, пытаясь расцарапать. Швыряю ее обратно на кровать и грожу пальцем:

— Ни звука, поняла?

Она опять натягивает на свое почти нагое тельце одеяло, и ее губы начинают дрожать.

Твою мать, ты что, реветь собралась?!

Господи!

Я сажусь на край кровати, локтями упираюсь в расставленные колени и, свесив голову, бормочу:

— Извини, рыбка, отпустить тебя я не могу. Не сейчас.

— Мой парень все равно будет меня искать, — задрожавшим голосом лепечет она, подгребая под себя ноги, увеличивая между нами расстояние.

Поворачиваю к ней лицо. И вправду, ноет. Слезы по щекам текут, плечики трясутся.

— Да не убью я тебя, — усмехаюсь я.

— Тогда зачем я вам?! — скрипит она.

— Да спас я тебя! Сама же за борт шлепнулась.

— Не знала, что вы спасателем подрабатываете. Думала, что только продажным адвокатишкой…

— Цыц! — велю я, вытащив из-под кровати ящик с инструментами. Откидываю крышку, и русалка тут же замолкает, таращась на отвертки и ножовки. Беру изолированную проволоку и вздыхаю: — Не обижайся, так надо.

Она бледнеет на глазах, когда я нависаю над ней и, схватив за руку, подношу ее к металлической трубке в спинке кровати.