– Братцы, где машины? – Наливайко поднялся, отряхнувшись доложил:

– Все нормально лейтенант. Мы их вон за той скалой спрятали. А то сожгли бы падлы, попадись машины под обстрел. А что это у вас с лицом? Вы на людоеда похожи.

В этот момент, из темноты грянул ружейный выстрел.

– Сильно стрельбой тревожат? – Спросил прапорщика Владимирский, кивнув головой в темноту.

– Да не очень, мы их ответным огнём отгоняли, как только начнут стрелять.

– Приказ ротного, готовьте машины, повезёте раненных в посёлок.

– Товарищ лейтенант, прочесать бы дорогу. Машины пойдут, побить могут наших. – Сделал предложение повар Хабибулин.

– Где же вы их там в темноте найдёте. Только людей потерять можем. На это время нужно, а его у нас нет. И ещё, у нас каждый человек на вес золота. Вы давайте, возьмите мешки с песком и за лобовое стекло.

Солдаты грузили раненных. Отовсюду доносились стоны, даже кто-то плакал. Появился принявший командование ротой, старший лейтенант Агеев:

– Товарищи! Капитан Сухоруков геройски погиб, что бы не пустить врага за перевал! И с ним погибли наши товарищи. Что же, их смерти были напрасны, и мы теперь вот так дадим врагу пройти, и ударить в спину нашей группировке войск!? Братцы я попрошу вас, кто способен держать оружие останьтесь, продолжим защищать перевал.

Не так тяжело раненные бойцы, надеющиеся скоро покинуть этот ад замерли в растерянности. Глядя на них казалось нет такой силы, способной заставить их вернуться назад в траншеи.

Владимирский посмотрел на часы, и как-то задумчиво начал говорить, постепенно заражая своей энергетикой:

– Братаны. Мы же реальные пацаны. Мы же не маменькины сыночки! Да, нас ждут дома, но что нам там делать если мы себя не сможем считать настоящими мужиками! Через пять минут я пойду и один на один, в рукопашном поединке сойдусь с чеченцем, или грузином! Кто хочет увидеть зрелище для настоящих мужиков!? Ну!? Мы ещё живы! Давай покажем что мы настоящие русские солдаты, не хуже своих дедов и прадедов!

– К лейтенанту подошёл раненный в руку боец и сказал:

– Я осетин. Я не могу испугаться и убежать.

– Да, ты мужик! Для тебя билеты в первом ряду для зрелища.

– Раненые потянулись к Владимирскому, один с перебитыми ногами даже пополз.

– Спасибо дружище. Спасибо родной. В другой раз повоюем, теперь отправляйся в посёлок. Давайте в машину его. – Говорил с навернувшимися слезами Агеев, идя рядом с раненным, которого погрузили на носилках и несли к машине. В командирской рации зашумело:

– Эй капитан, ты все ещё улыбаешься? С тобой говорит Аслан, заместитель Умара.

– Я тебя слушаю Аслан. – Очень спокойно ответил Агеев.

– Слушай капитан, ты же знаешь нас много. Мы все равно перейдём перевал, уходите.

– Допустим. Но не так быстро и не многие из вас перейдут перевал. Уходите сами.

– Геройствуешь. Уважаю. Дай в эфир мне мальчика молодого, его тут Гиви ждёт.

– Агеев соображая посмотрел на Владимирского. Тот протянул за рацией руку:

– Мальчик молодой на проводе.

– Ну что, за базар отвечать будешь?

– А то!

– Время заканчивается, выходи.

– Нет, нет, нет. Ты меня не обманешь. Ты обещал, я услышу голос Гиви и увижу его.

– Я слушаю тебя маленький засранец. – в эфире послышался грубый голос Гиви.

– Гиви, ты откуда родом?

– Я из Панкийского ущелья.

– Гиви, начинай двигаться к шлагбауму. Я иду тебе на встречу, и я несу тебе цветы. – Последнею фразу, лейтенант пропел.

– Какие цветы!?

– На твою могилку.

– Вах! Я тебя сам похороню!

– Ты что вправду собрался идти к нему на встречу? – Схватив за рукав, Агеев остановил лейтенанта, когда они уже двигались к траншеям.

– Слушай ротный, давай глянем, что там.