Почему так происходило, удивляться вовсе не приходится. Уже в XX веке на глазах, так сказать, непосредственных участников событий по нескольку раз перекраивалась и переписывалась история такого эпохального события, как Октябрьская революция в России. Из книг, справочников и учебников десятками и сотнями вычеркивались имена тех, кто эту революцию подготавливал и совершал. Многие из главных деятелей Октября были вообще уничтожены физически, а хорошо известные и совершенно бесспорные факты искажались в угоду новым временщикам до неузнаваемости. Ну а спустя некоторое время наступала очередная переоценка всех ценностей, и уже до неузнаваемости искажался облик недавних временщиков. Это в наше-то время! Что же тогда говорить о делах давно минувших дней?

И как при Сталине вычеркивался даже намек на то, что, например, Троцкий вместе с Лениным руководил Октябрьским восстанием в Петрограде (в то время когда сам Сталин был неизвестно где), а в Гражданскую войну был Председателем Реввоенсовета и фактическим вождем Красной армии, – точно так же и во времена Нестора и киевского летописания изымались и выскабливались с пергамента любые упоминания про Словена да Руса и про то, что задолго до Киевской Руси в северных широтах процветала Словенская Русь, чьей преемницей стала Русь Новгородская, и лишь только после этого наступило время киевских князей.

Впрочем, исключительно важные, хотя и косвенные, упоминания все же сохранились, несмотря на жесткую установку на полное умолчание и позднейшие подчистки киевских цензоров. Скажем, есть в «Повести временных лет» одна на первый взгляд странная фраза о том, что жители Великого Новгорода «прежде бо беша словени». Переводится и трактуется данный пассаж в таком смысле, что новгородцы прежде, дескать, были славяне. Абсурднее, конечно, не придумаешь: как это так – «были славяне». А теперь кто же они, по-вашему? Объясняется все, однако, очень просто: Новгород был построен на месте старой столицы Словенска (по имени князя Словена – основателя стольного града). Потому-то Новгород и назван «новым городом», что воздвигли его на месте «старого», а прежнее прозвание новгородцев – «словени», то есть «жители Словенска». Вот почему они и «прежде бо беша словени» – и никакие «славяне» здесь ни при чем. А если и «при чем», то только в том смысле, что родовое имя всех нынешних славян ведет начало от имени волховских словен – насельников первой русской столицы Словенска и потомков русского князя Словена.

Однако точно в такой же вокализации – «словене» – употребляется в Начальной летописи и собирательное понятие «славяне» для обозначения единоплеменников – русских, поляков, чехов, болгар, сербов, хорватов и других, говорящих на родственных славянских языках. Подчас на одном и том же летописном листе данное слово встречается в различных смыслах, и для современного читателя неизбежно возникает путаница. Например, Нестор пишет: «Словени же седоша около езера Илмеря [кстати, здесь озеро Ильмень названо точно так же, как и в “Сказании о Словене и Русе” – по имени Ильмери – сестры легендарных князей. – В.Д.], и прозвашася своимъ имянемъ, и сделаша градъ и нарекоша и Новъгородъ. А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, нарекошася северъ. И тако разидеся словеньский язык, тем же и грамота прозвася словеньская». Совершенно ясно, что в первом предложении здесь имеются в виду словени – бывшие жители Словенска, а ныне ставшие новгородцами. В последнем же предложении речь идет уже о славянах и общем для них славянском языке. Кроме того, данная фраза дает достаточно оснований для предположения, что некогда единый праславянский народ, говоривший на общем для всех праславянском языке, первоначально обитал там, где воздвигнуты были города Словенск и Руса (впоследствии Старая Русса), а Словен и Рус являлись предводителями того, еще не расчлененного славянского племени: середина III тысячелетия до н. э. вполне подходит для искомого времени.