Альгерду стало не по себе от этого слуги. Он не помнил его имени, но знал, что перед ним бывший волюнтарий. Утишённый.

Бедняге ввинтили в череп небольшую пластинку из про́клятого металла, авилмерилла. Альгерда пробрал холод при мысли о том, что глушащий проявления волюнтарийской силы металл, мерзкий вытягивающий жилы чародея металл, находится прямо в голове несчастного. Утишённые не могли взывать к Воле, чувства и мысли их притуплялись и жили они недолго. Они были живым примером для волюнтариев, идущих против коллегии и Империи. Своими бездвижными лицами, похожими на посмертные маски, своими холодными бесчувственными речами и потухшими взглядами, они напоминали Альгерду закоренелых преступников, которые всю жизнь проводят на каторге. Клеймо, выжженое на лбах, лицах и шеях таких безнадёжных служило знаком для опознания, знаком, устрашающим других потенциальных преступников. Авилмерилловая пластинка в черепе, пустой взгляд и размеренная речь бывшего чародея, теряющего последние проявления духа, должны были играть ту же роль.

Альгерд старался не смотреть на утишённого.

Утишённый слуга открыл массивную дверь, Альгерд вошёл, понимая, что выбора у него нет.

«Не стоять же в полупустых коридорах в самом деле…»

За пюпитрами аудиториума сидели студенты в тёмных мантиях. Пепельновосый мужчина с короткой бородой выступал с кафедры. Фелана, пожалуй, можно было принять за альва, если бы не морщины под глазами и суровое, даже грубое лицо. Нет, это было лицо человека. Одет Фелан был как всегда роскошно: пурпурный вамс, золотая цепь на шее, пурпурная оттороченная мехом куртка и плащ. Жезл-медиатор, больше похожий на булаву маршалла, свисал на поясе.

Фелан улыбнулся, когда увидел Альгерда, но лекцию не прервал. Альгерд сел на свободное место за одним из пюпитров.

– … поэтому вы правильно заметили, Рогарий, что здесь смыкаются как бы две природы. Но я бы всё же отметил, что Воля сама по себе есть интеллигибильная природа, в то время как её воплощение в виде конкретных чар, заклятий, оберегов, обрядов есть чувственное воплощение того, что интеллигибельно. Поэтому многие удивляются, дескать, чародеи владеют чем-то духовным, каким-то знанием, а сами ходят и кривляются, машут посохами и жезлами, клинками и копьями. Но это вовсе не кривляния, говорю вам я. Заклинателю нужен посредник между чистой Волей и нашим миром. И поверьте, пусть лучше посредником будет вещь-медиатор, чем живое существо. Хотя известны случаи, когда колдуны-тенепоклонники мучали хельнов, зверей, даже пленных людей, превращая их в живые медиаторы. Да, о чём вы желаете спросить, юноша?

Один из тёмных мантий встал и начал речь. Он сидел ниже Альгерда, потому лица было не разглядеть.

– Правильно ли я понимаю, ваша мудрость, что необходимость в посредствующем предмете заключается в том, что духовная воля проникает в вещественный мир?

– Вижу, вы усвоили в общих чертах, что я пытаюсь донести, юноша, но нужно заострить мысль, – важно отвечал с кафедры Фелан. – Духовная природа, приобщающаяся к веществу, встречается не только в чародейских делах, как вы, учёные мужи, должны понимать. Само наше мироздание есть приобщение сих начал друг к другу. Воля – одна из духовных сил, что проникает в вещественный, чувственный мир. Её уникальность лишь в её могуществе, моментальности и неумолимости. Воля позволяет преобразовать вещество, событие вокруг нас резко, даже почти мгновенно. Из чистейшей мысли развить действие: страшное разрушение или невиданное преображение. Вот что даёт Воля. Она часть Игния, мирового Первородного Огня, который объемлет всё духовное творение. Но поток Воли самый бурный. Внутри неё два аспекта: игнийский и умбрийский. Воля – само противоречие, живущее внутри себя. Именно поэтому она так действенна, так преобразовательна. Поэтому когда волюнтарий творит заклинание, он пропускает через себя Волю, проводит её в мир. Медиатор для волюнтария есть то спасительное нечто, что предохраняет его от опасностей переизбытка Воли. Надеюсь, сейчас всем стало чуточку понятнее. Так ведь? Нет? Вижу, что не все понимают, о чём идёт речь. Говоря проще, когда я творю чары, то не хочу, чтобы расплавился мой мозг или весь я сгорел заживо. Поэтому я беру жезл, – с этими словами Фелан и впрямь достал жезл. – Зачарованный жезл. Чтобы в случае, чего взорвался или расплавился он, а не я!