– Ты живёшь в своих рейсах! – шипела она.

– А без них не будет ни квартиры, ни будущего! – кричал я в ответ, стараясь её убедить.

Потом тишина, шаги и хлопающие двери. Устал я, чёрт возьми, но сдаваться не собирался, должен же быть выход. Обязательно нужно что-то сделать, чтобы вернуть упущенные отношения, наладить нашу жизнь. Вопрос только в том, что я пока не знаю как.

Сон подкрался незаметно, глаза начали слипаться, веки отяжелели, но я встряхнулся – не время расслабляться, груз везу, да и жить ещё хочу.

Сбросил скорость, чувствуя, как плечи ноют, а спина затекла от долгого сидения, и решил остановиться, размяться, вдохнуть свежего воздуха, вместо этой привычной атмосферы кабины.

Навигатор вдруг показал, что до Самары осталось ровно 666 км: "Прикольное число", – фыркнул я. Уже начал высматривать удобное место на обочине, когда заметил её – старуху. Будто появилась из воздуха, хотя секунду назад дорога была пуста.

Затормозил – возможно слишком резко, шины заскрипели по асфальту. Пыль взлетела облаком и стала медленно оседать, а я уже высунулся из кабины, щурясь от солнца, которое било прямо в глаза.

– Бабуль, довезти тебя? – громко закричал. В груди шевельнулось что-то тёплое, бросать её здесь я не смогу.

– Ой, сынок, довези, будь добр, – откликнулась она. Голос её был слабым, слегка дрожащим, но слова были чёткими, словно она привыкла говорить мало, но метко. – Ноги мои старые совсем не идут, устала я.

Вылез из кабины, спрыгнул на землю, подошёл ближе, а она оказалась ещё меньше, чем я думал – худая, сутулая, с лицом, покрытым морщинами, как старое дерево корой, но с живыми, цепкими глазами, которые будто видят меня насквозь. Узелок был тяжёлый, как камень, но когда я поставил его на сиденье, он слегка дрогнул, будто внутри что-то шевельнулось.

Помог забраться в кабину. Она цеплялась за меня тонкими, но крепкими пальцами, кряхтела, пока поднималась, а платок сползал всё больше, открывая клочья седых спутанных и редких волос. Наконец она села, прямо, глядя вперёд. Я завёл движок, вновь чувствуя, как накатывает усталость.

Однако теперь, искоса посматривая на свою попутчицу, во мне проснулось любопытство: кто эта старушка, откуда она взялась здесь, практически посреди леса?

– Ты откуда и куда едешь, сынок? – спросила она через пару минут, когда дорога снова загудела под колёсами. Голос её дрожал уже чуть меньше, чем раньше.

– Сначала в Самару, груз отвезу. Там разгружусь и поеду скорее всего на Питер. Работа такая, – ответил я уверенно, глядя на мелькающие сосны.

– А ты куда, бабуль? К родне, что ли?

– Да нет, сынок. Домой иду. Тут уже недалеко. Не смотри на свой умный прибор, – сказала она спокойно, заметив, что я начал поглядывать в сторону навигатора.

– Почему же, бабуль? Вроде карты недавно обновлял, все сёла должны быть видны на нём.

– Да нет там никакого села, сынок, – ответила старушка. – Тут ничего не будет указано.

Её глаза на миг вспыхнули жёлтым, как у кошки.

– Разве что… – Она постучала костяшками по навигатору, и экран погас.

– Вот. Теперь точно не будет.

Я резко дёрнулся – такого не случалось даже на самых сильных кочках. "Что за…?" – но старуха уже смотрела на дорогу, будто ничего не произошло.

– Одна в лесу? Там у тебя не избушка на курьих ножках случайно? – усмехнулся я. В голосе моём была чуть слышна лёгкая насмешка, с долей неподдельного интереса.

– Привыкла я, сынок, одна. Да и лес – он не такой страшный, если знать его, – ответила и в голосе её мелькнуло что-то странное и тёплое, а потом она усмехнулась, показав пару жёлтых зубов.

Дальше ехали молча, я думал о Лене, о том, как она ждала меня раньше, встречала с горячими пирогами, а теперь только молчит или шипит, как кошка. От этих мыслей в груди щемило.