– Не волнуйся, я уберу. Беги.

– Спасибо, – тихо произнесла Тина, машинально собрала вещи в сумку и вышла из комнаты, сопровождаемая восхищенным взглядом подруги.

***

Тина ехала в рейсовом автобусе домой. Еще утром, собираясь на работу, она мысленно уже распрощалась со своей прошлой жизнью и даже представила, как она радостно помашет ручкой «милой» родне и опостылевшему поселку. Но, увы, денег она не раздобыла, а значит, ее мечта отодвинулась на неопределенный срок.

Тина со злостью толкнула ногой калитку и пошла к дому по дорожке с разбитой плиткой. Радовали глаз только цветы: разросшаяся космея, бархатцы и петунья.

Меньше всего девушка хотела сейчас видеть вышедшую недавно из больницы тетку и ее надокучливого муженька. Но, ничего, она сообразит, как незаметно попасть в свою комнату.

Входная дверь была открыта. Пахло разогретым борщом и котлетами. Слышно было, как стучат по тарелкам ложки. Тетка с мужем, обедали и неспешно вели беседу.

Девушка прислушалась.

– Завтра должна приехать эта, надо содрать с нее как можно больше, а то хорошо устроилась, – пробурчала тетка.

– Кто «эта»? – заплетающимся языком спросил дядя.

– Надрался, свинья! – брезгливо крикнула тетка, но тут же спохватилась и перешла на шепот.

– Почему ты шепчешься, девчонка же на работе? – захихикал мужчина.

– Да, ты прав. Так вот, приедет ее мамаша, выписалась в очередной раз из больницы, алкоголичка чертова. Пишет, мол, начала новую жизнь. Привезет деньги для Тинки, а тебе, болвану, поможет с автомастерской.

– Ти… ты сказала, чтобы зелененьких привезла больше, чем в тот раз?

– А как же… Еще она нашла тебе специалиста по дублению кожи.

Девушка сжала губы:

«Нет уж, голубчики, этих денег вам никогда не видать!»

Как она мудро поступила, попросив Шурку заменить ее и на следующий день. Его-то она проведет, как надо, и, кто знает, может, уже послезавтра ей не придется выходить на работу в этот санаторий. Разве что, когда-нибудь приедет, чтобы отдохнуть пару-тройку дней в номере люкс.

Тина кашлянула и вошла в комнату.

Тетка и ее муж испуганно переглянулись и залебезили перед ней.

– Садись, детка, – пропищала отвратительно ласковым голоском женщина, – наливая в тарелку красный наваристый борщ с густым запахом укропа и петрушки.

– Ч-че так рано? – поинтересовался дядя Жора.

– Голова болела, отпустили с работы. Поем немного – и в постель: грипп, наверное.

– А как же завтра? На работу пойдешь? – с заметной тревогой в глазах спросила тетка.

Дядя Жора в свою очередь засопел и заерзал на стуле.

– Да, придется, – устало проговорила девушка, услышав дружный вздох облегчения родственников.

– Героиня! – пробасил дядька, хлопнув по столу, – героиня!

– Молодец! – взвизгнула тетка, брызнув слюной.

Тина доела борщ и устало поплелась в комнату.

Когда она захлопнула за собой дверь, то закрыла рот рукой, чтобы не заорать от радости. А вдруг это предпоследний, по-настоящему предпоследний день ее пребывания в этой плохонькой комнатке с обоями в тошнотворно-синенький цветочек и безвкусными, засиженными мухами, плакатами, которые она, не задумываясь, уничтожит. Хотя, пожалуй, оставит один, чтобы напоминал, из какого болота ей пришлось выбираться. Тина брезгливо посмотрела на дешевую мебель, из которой выделялась только стильная настольная лампа с абажуром в виде женской шляпки. Эту вещь девушка позволила себе купить со своей первой зарплаты, полученной в санатории. Скорей всего, она заберет ее с собой.

«В сумку поместится», – подумала Тина.

Девушка обвела комнату взглядом, который потеплел, остановившись на большой фотографии, где она стояла в длинном белом платье, на голове у нее переливалась корона, а на красной широкой ленте через плечо серебрились слова «Королева красоты».