– Будьте добры, покиньте сцену. Это было ужасно, – прямо сказал один из членов жюри. И его недовольство было обоснованно, так как это на его голову уместилась одна из фей, прежде чем превратилась в похожую на коровью лепёшку массу.

– Но я… я могла бы попробовать снова, – жалобно произнесла Мила. – Одному из студентов дозволили же выступить дважды.

– Поверь, Тварь об этом никто не попросит, ха-ха-ха! – злорадно захохотал возле неё Сэм Лёгьер, и Антуан в тон другу с высокомерием посоветовал:

– Уходи со сцены. На ней место только опытным заклинателям, с тебя позориться хватит.

Мила не сдержалась. У неё так защипало в глазах и так больно сделалось на душе, что она в голос прокричала:

– Сволочь! Это из-за тебя, из-за тебя! Это ты сделал так, чтобы моё выступление провалилось. Ну не могли же все вы ничего не заметить? Этот подонок колдовал!

Мила указывала дрожащей ладонью на Антуана Грумберга, но при этом под конец слов прекратила смотреть на него и уставилась на жюри. Однако, их лица не выразили ни капли сочувствия, а потому она начала выискивать взглядом Найтэ. Ей нужна была его поддержка, защита. И декан факультета Чёрной Магии, когда Мила поглядела в его глаза, действительно поднялся со своего места. Его монументальная фигура тотчас привлекла к себе всеобщее внимание. И всё же Найтэ Аллиэр сперва сделал пару шагов вперёд, чтобы выделить себя ещё больше, только после он громко сказал:

– Аир Свон права, аир Грумберг действительно колдовал в её присутствии.

Щёки Милы даже покраснели от переизбытка эмоций. Она ощутила такое облегчение, такое счастье! Нынешний момент взял и перечеркнул все её попытки найти для мэтра Ориона некие пять достойных причин быть вместе. Право, ей было достаточно одной – этой!

Увы, стоило Миле испытать эти чувства, а главе академии начать в удивлении приподнимать брови, как Найтэ Аллиэр криво улыбнулся и продолжил речь.

– Также, в присутствии аир Свон колдовал я – подогревал себе магией чай. Продолжали поддерживать заклинание для ещё не выступивших участников мои коллеги. Полагаю, много кто ещё на площади чарами занимался. Вот только, аир Свон, учтите, – резко переведя на неё полный недовольства взгляд, поднял он кверху указательный палец так высоко, что рукав мантии обнажил его руку по локоть, – при этом никто (абсолютно никто!) в ваши чары не вмешивался. Сосредоточенность потеряли вы сами, поэтому в загубленном выступлении вините только себя. Настоящий маг, какой бы сложной обстановка вокруг ни была, а контроль не теряет. Поэтому прекратите постыдный ор. Проявите благоразумие и покиньте сцену молча. Замечание за некорректное поведение во время турнира уже сегодня вечером окажется в вашем личном деле, не доводите ситуацию до строгого выговора.

Мила ошарашенно заморгала. Сказанное буквально опустило её с небес на землю и так, что она была готова разрыдаться. Глаза вновь мерзко защипало, но Мила, хотя её кулачки воинственно сжались, лишь опустила голову и под недовольный свист толпы послушно сошла со сцены. Она не была маленькой наивной девочкой, а потому прекрасно понимала – справедливости ей никак не добиться, а, значит, и на площади ей больше делать нечего. Абсолютно.

– Аир Стен Моррис, – чтобы не дать обсуждениям испортить турнир, громко вызвал Олаф фон Дали к участию следующего студента.

Мила не обернулась, когда толпа заахала от восторга. Она продолжала медленно брести прочь, чтобы в будущем свернуть на какой-нибудь переулок потише и вернуться в академию. Настроение её оказалось окончательно испорчено, вместо сердца образовалась дыра. Ноги, хотя и хотели бежать, на деле едва делали шаг за шагом. Они ей словно не подчинялись, а потому неудивительно, что Антуан Грумберг в какой-то момент Милу нагнал. Это произошло на полупустой улочке, расположенной не так далеко от оставшейся позади площади.