Дол убрала принадлежности в чемоданчик, поблагодарила присутствующих, извинилась за вторжение, позволила адвокату, проявив минимум вежливости, слегка кивнуть и вышла из кабинета. Но прежде, чем пройти в прихожую, приподняла юбку проверить, на месте ли перчатки.

На очереди оставались лишь Лен Чисхолм и Стив Циммерман. Оба они казались достаточно сговорчивыми, хотя и в равной степени неприятными. Лена она нашла там же, в розарии, в беседке, где тот, похоже, решил навеки поселиться. Держался он, мягко сказать, вызывающе. Но Дол было, в сущности, глубоко наплевать на его грубость и саркастические замечания. Ведь она пришла сюда за отпечатками пальцев и получила желаемое. Циммермана она обнаружила в персиковом саду, за гаражом. Стив сидел на нижней ступеньке стремянки и угрюмо ковырял персик. Когда Дол изложила свою просьбу, Стив устремил на девушку долгий и откровенно презрительный взгляд, после чего положил персик, вытер о траву мокрые от сока пальцы и вытянул вперед руку, чем немало удивил Дол, скорее ожидавшую отказа. Циммерман был последним в списке.

Она вернулась в огород решить, что делать дальше. И в конце концов не стала усложнять задачу, пытаясь утащить арбуз куда-нибудь подальше. Ну а если кто-нибудь внезапно нагрянет, придется призвать на помощь всю свою смекалку. Дол прошла к компостной куче, оставила там кожаный чемоданчик, затем вернулась к грядке и отыскала тот самый арбуз. Упругий стебель поддавался с трудом, да и поднимать арбуз следовало с величайшей осторожностью, чтобы не захватать пальцами поверхность. Арбуз оказался очень большим и тяжелым. Дол с трудом несла его на вытянутых руках, держа за макушку и попку, не касаясь платья. Затем осторожно поставила его на кирпичный бортик компостера, открыла чемоданчик, достала белый порошок, распылитель и увеличительное стекло. Дол уже больше не трясло, она была невозмутима и деловита.

Опробовав распылитель на капустных листьях, она направила его на арбуз. Ровно распределила порошок по поверхности – пусто; затем на боку арбуза появилось большое смазанное пятно; наконец она увидела два отчетливых отпечатка. Взглянув на них через увеличительное стекло, Дол поняла, что отпечатки ее собственные. И хотя она прекрасно знала свои папиллярные линии, не мешало бы еще раз проверить. Вспотев от напряжения, она нанесла слишком толстый слой порошка и едва слышно чертыхнулась. Но затем, в очередной раз перевернув арбуз, получила несколько отчетливых отпечатков, а потом еще несколько. Обработав всю обращенную к ней поверхность, Дол достала из чемоданчика конверт с образцами отпечатков пальцев, снова вооружилась увеличительным стеклом и приступила к сравнительному анализу. Несколько отпечатков определенно принадлежали не ей, а кому-то другому.

Выходит, ни один из ее образцов не соответствует этим отпечаткам? Не исключено, и даже более чем вероятно, тем не менее Дол продолжила сравнение. Качая головой, она один за другим откладывала листки с образцами отпечатков. И вот, посмотрев через увеличительное стекло на очередной отпечаток и с трудом подавив возглас удивления, она снова вгляделась в образец: указательный палец левой руки, средний палец, безымянный. Затем приложила листок к отпечаткам на арбузе и нагнулась над его мясистым боком для более детального сравнения, водя увеличительным стеклом вперед и назад. Этот отпечаток – тот, этот – тот…

Сомнений больше не оставалось. Дол встала, пробормотав трагическим шепотом:

– Что б мне провалиться!

Открытие привело Дол в такое замешательство, что у нее подкосились колени. Она опустилась на кирпичную стенку. Ну и дела! Перчатки, в которых убивали Сторрса, прятались у нее под юбкой в чулках. Так что с этим все было нормально. Дол легко могла вернуться в дом и отдать перчатки Шервуду. Но самое неприятное состояло в том, что теперь она знала, кто спрятал улику в арбузе, хотя лучше бы ей было не знать. Возможно, Дол действительно ненавидела мужчин, а возможно, просто убедила себя в этом, но к женщинам она ненависти не питала. С учетом сложившихся обстоятельств ей было особенно неприятно осознавать, что именно та конкретная женщина…