Лекси думает, что они попрощаются у дверей, но Иннес выводит ее на крыльцо. И тут же шепчет:

– Правду сказать, большей гадости в жизни не пробовал. Жесткие как подметка, а на вкус – опилки. Больше в рот не возьму ваших котлет, и не проси.

– Хорошо, – отвечает Лекси, но тут же поправляется: – Я и не просила.

Иннес будто не слышит.

– Да что котлеты, кому они нужны? Ты должна загладить вину.

Лекси высвобождает руку:

– То есть как – загладить вину? И вообще, как вас сюда занесло? Как вы меня нашли?

Иннес поворачивается к ней:

– Как думаешь, сколько в Кентиш-Тауне женских пансионов?

– Откуда же мне зна…

– Два, – отвечает Иннес, – что упрощает дело. Метод исключения плюс немного удачи. Я был уверен, что надолго ты не задержишься, скоро придешь. Но не знал, когда именно. Да не в том дело, а главное, когда ты сможешь со мной пообедать?

– Не знаю. – Лекси вскидывает подбородок. – Я обычно занята.

Иннес с улыбкой подходит чуть ближе:

– Как насчет субботы?

Лекси смахивает с рукава невидимую пылинку.

– Не знаю, – повторяет она. – По субботам я работаю.

– Я тоже. Может, в час? Бывает же у тебя перерыв на обед. Где ты работаешь? Научилась печатать шестьдесят слов в минуту?

Лекси округляет глаза.

– Как вы запомнили про шестьдесят слов в минуту? – И, не выдержав, смеется. – Да еще и про пансион в Кентиш-Тауне?

Иннес пожимает плечами:

– Я все помню. То ли это болезнь, то ли признак гениальности. Одно из двух. Скажи мне что-нибудь – и оно уже здесь, – он стучит по макушке, – не сотрешь.

Лекси невольно смотрит на его голову, представив, что под густой шевелюрой так и кишат знания.

– Не знаю, во сколько освобожусь. Я и недели не проработала, и…

– Ладно, ладно. Вот что, приходи и разыщи меня. Я буду у себя в редакции, в Сохо. Весь день, а то и всю ночь. Приходи когда угодно. Как освободишься. Визитку я тебе давал. Она еще у тебя?

Лекси кивает.

– Вот и хорошо. Адрес там есть. Значит, до субботы?

– Да.

Иннес улыбается, медлит на пороге. Лекси думает: поцелует он меня? Но Иннес, не поцеловав ее, даже не помахав на прощанье, спускается с крыльца и устремляется через улицу.

На подходе к Сохо Лекси останавливается. Нашаривает в сумочке записку и визитку Иннеса Кента, что хранила там со дня их знакомства. Адрес она и так помнит, но все равно сверяется с карточкой. «Редактор, – гласит визитка. – Журнал “Где-то”, Бэйтон-стрит, Сохо, Лондон».

Миссис Коллинз ужаснулась, когда утром на лестнице Лекси обмолвилась, что едет в Сохо. Лекси спросила, что тут такого.

– Сохо? – повторила миссис Коллинз. – Там полно богемы и пьянчуг. – Она прищурилась: – Заладила, почему да почему. Любопытство кошку сгубило.

Лекси засмеялась.

– Но я-то не кошка, миссис Коллинз, – сказала она, сбегая вниз по ступенькам.

Лекси окидывает взглядом улицу, подписанную на карте «Мур-стрит». Тихая улочка, с виду не скажешь, что здесь полно пьяниц. На обочине – одинокая машина; у подъезда стоит человек, читает газету; над магазином – низкий навес; из окна четвертого этажа высовывается женщина, поливает цветы в ящике.

Лекси устремляется в Сохо – шаг, другой, третий. Ее охватывает странное чувство, будто движется не она, а тротуар, здания, дорожные знаки. Постукивают по асфальту ее каблуки. Человек с газетой поднимает взгляд. Женщина в окне застывает с лейкой в руке.

Лекси проходит мимо магазина с сырами в витрине, огромными, будто колеса. На крыльце стоит продавец в белом переднике и что-то кричит на непонятном языке женщине с ребенком на другой стороне улицы. Он улыбается и кивает Лекси, та улыбается в ответ. За углом – кофейня, рядом на тротуаре собралась компания, что-то обсуждают, тоже на незнакомом языке. Они расступаются перед Лекси, один обращается к ней, но Лекси не оглядывается.