Питер замолкает, и несколько минут мы идем молча. Уже у самой двери во временно мою комнату он признается:

– Я просился сам пойти тайным агентом, по возрасту я бы еще смог, но полковник запретил.

Бросаю на него взгляд и соглашаюсь:

– Он прав. Ты не сошел бы за своего.

– Я бы переоделся, перепачкался…

Улыбаюсь. Он старше меня, но беззаботная жизнь Верхнего мира оставила в нем детскую наивность.

– Ты думаешь, «нижние» отличаются от «верхних» только грязью?

Не знаю, зачем разговариваю с ним. Не люблю пустой треп, а ничем другим нашу беседу не назовешь.

– Конечно же нет, – обижается Питер, но не даю ему продолжить. Ни к чему это.

– Полковник прав, – повторяю. – Тебя раскусили бы в первые несколько минут. – Пит хмурится. – У тебя лицо не обветренное, – говорю и захожу в комнату.

Дверь закрывается, отрезая от меня удивленного собеседника. Несколько секунд стою и задумчиво смотрю на нее.

Невольно проникаюсь уважением к Коннери. Удивительно добродушный парень этот Пит, нельзя его в Нижний мир…

Девочка смеется, летнее солнце отражается в капельках росы на газоне…

Яркие банты и яркое платье…

Искренний смех…

Просыпаюсь и поднимаюсь рывком. Мчусь в ванную, чтобы умыться ледяной водой и прийти в себя. Снова этот проклятый сон, снова эта девочка!

В дверь стучат. Не реагирую несколько секунд, судорожно сжимая кулаки и усмиряя тяжелое дыхание. Потом цепляю маску спокойствия и иду открывать.

– Ты же говорил, что не гардеробщик, – усмехаюсь, обнаруживая Питера с моей кепкой в руках на пороге.

Он кривится.

– Очень смешно. Держи свою ценность, остряк.

Вырываю желанный предмет из его рук, будто без него мне трудно дышать, и тут же напяливаю на себя.

– Что тебе от этой кепки? – комментирует мой будущий связной. – Пол-лица закрывает.

В этом и суть, но только отмахиваюсь.

– Пошли, – торопит меня Питер. – Нас ждет полковник.

– Зачем?

– Это я обязан ему докладывать о своих действиях, а не наоборот, – неудачно острит Пит.

Морщусь. Не спорю.

– Пошли.

Мне нечего собирать: одежда, которую мне выдали, на мне, другой у меня нет, кепку вернули. Поэтому послушно выхожу вслед за своим будущим связным. Связной… Даже звучит нереалистично.

Впрочем, буду ли я шпионом и будет ли у меня этот самый связной, пока не факт. Мне нужны гарантии, которых мне пока никто не предоставил. Пустой треп, снова только треп.

Коридоры, которыми мы следуем, так же пусты, как и вчера, – путь снова расчищен. Похоже, я нечто вроде секретного проекта. Какая честь, господа эсбэшники!

– Почему никого нет? – решаюсь воспользоваться хорошим расположением Питера и спросить.

– О тебе никто не должен знать, – ожидаемо.

Хмыкаю.

– Боитесь утечки?

– Осторожность лишней не бывает, – отвечает проводник с интонацией, подозрительно смахивающей на тон полковника.

На это возразить нечего, поэтому замолкаю.

Мы снова оказываемся у кабинета Коннери, в котором состоялась наша первая беседа. По правде говоря, не понимаю, почему вчера этим все и ограничилось, меня отвели в комнату и оставили (дословно) «отдыхать». Хотят усмирить бдительность?

Что бы они ни планировали, тот, кто годами недоедал, недосыпал и находился в постоянном холоде, никогда не откажется от теплой постели и сытной еды.

Дверь ползет в сторону, а Пит отходит, делая мне приглашающий жест.

Хмурюсь.

– Ты не идешь?

– Беседа приватная. – Мне кажется, или в голосе Пита обида?

Пожимаю плечами и захожу в кабинет, дверь со змеиным шипением ползет за спиной, чтобы вернуться на свое место.

– Доброе утро, Кэмерон. – Полковник снова за столом сбоку от огромного окна. Бодр, свеж и подтянут.

– Утро, полковник, – отвечаю. Добрым оно мне не кажется, равно как и любое другое. То, что здесь тепло и светло, еще не значит, что мне не следует опасаться за свою жизнь.