Спрашивать телефонного хулигана «Где ты и что тебе надо», разумеется, совершенно бессмысленно. Тем более, я и так знаю, что именно ему надо. Сталкеру надо довести меня до такого состояния, чтобы я, теряя рассудок, на коленях молила его появиться в поле зрения; была бы готова покончить с собой, лишь бы избавиться от удушающего страха. Я видела девушек, которые стали жертвами сталкеров: это были полубезумные, исхудавшие, с глубокими тенями под глазами бедняжки…

Звонок раздался снова.

– Где ты взял мой номер телефона? – рявкнула я в трубку.

Разумеется, я не ждала, что он ответит на вопрос.

– Я про тебя знаю все, цыпочка, и номер телефона, и адрес дома, хе-хе, так что жди нас в гости, – и снова короткие гудки.

А ведь страх уже начал меня подъедать. Вдруг он и вправду сумел причинить какой-то вред Дармиэлю?

Флавви, возьми же себя в руки! С логической точки зрения, в этом нет ни малейшего смысла. Нет, нет, уверяла я себя – они этого не сделали, а говорят так, чтобы запугать! Он им был нужен, как источник какой-то информации… но с другой стороны, убили же они того старика? Хотя, возможно, они не имели намерения его убивать – просто перестарались, будучи дуболомами.

А что, если все-таки… Дармиэль, о Боже!

Я повернулась и бросилась бежать обратно к больнице. Я неслась со всех ног, шептала молитву и вытирала слезы с глаз. В палату я влетела, оттолкнув медсестру. Дармиэль был там, был жив и даже в сознании.

Слава Богу! Я прислонилась к косяку.

Ланкрэ скосил на меня глаза, и взглядом словно спросил «Что случилось?».

– Ничего, ничего. Просто… – тут я махнула рукой. И вытерла мокрые глаза.

И тут снова зазвонил телефон. Чтоб ему! Я сбросила звонок. Подошла поближе, села, взяла его за руку. Рука была теплой, с длинными пальцами, и мне хотелось ее трогать и разглядывать…

Флавиенна! – одернула я себя. – Не хватало только влюбиться в подследственного, позор для такого бывалого следователя, как ты!

– Я слышала, вам вчера стало хуже, – я сжала его руку.

– Хотел вас предупредить, что за вами следят, – прошептал он. – Я видел двоих… Вышел попросить телефон, а потом… ничего не помню.

– А моя визитка? Где она сейчас?

Он на минутку задумывается.

– Не помню… Она у меня была с собой… Да, в руке, но потом…

– Потом вы обронили ее в коридоре, – вздыхаю я. – Теперь понятно.

– Что понятно?

«Понятно, откуда сталкер знает мой телефон», – это я ему не говорю, просто машу рукой.

И тут телефон звонит снова, и я снова сбрасываю звонок.

– Вас преследуют? – спрашивает он тихо.

Я набираю номер участка.

– Миррек, это я. Пришли охрану к палате господина Ланкрэ. И да, не мог бы ты… погоди, я сейчас…

Я ласково глажу Ланкрэ по руке, мило улыбаюсь и выскальзываю в коридор, чтобы поговорить с Мирреком без посторонних ушей.

Преследования продолжаются неделю. Поминутные звонки, отвлекающие меня и выматывающие нервы. Постоянная слежка, когда я чувствую опасность за спиной, чувствую всей кожей – но, обернувшись, никого не вижу.

– Что вам нужно? Ключ? – кричу я наконец срывающимся, полным слез голосом в телефон. – Не ходите за мной, у меня его при себе нет! Он у меня дома, в тайнике, но без меня его вы все равно не найдете!

И судорожно, истерически рыдаю в трубку.

К дому я подъезжаю затемно. Моросит мелкий злой дождь, под стать моим издерганным нервам. Я снимаю промокший плащ, сбрасываю туфли, и, пройдя в гостиную, щелкаю выключателем.

– А мы уже здесь, – слышу я противный, до тоски смертной знакомый голос, гаденький смех и созерцаю хорошо знакомый мне нос с горбинкой.

Стремительно оборачиваюсь на звук голоса.

Мерзавец сидит, развалившись с моем любимом кресле и потягивает из бутылки мой любимый шоколадный ликер. Мой ликер!