Я собралась с духом и спросила шепотом:
– Что у вас с ушами? Такая странная форма…
– Наследственное, – вздохнул он. – У деда ведь точно такие же, вы не заметили разве? Уши – это семейное, их форма передается через века. Меняются все признаки внешности потомков, меняется форма носа, разрез глаз, цвет кожи – но уши остаются неизменными…
Он улыбнулся и протянул лукаво:
– Хотите спросить, не было ли у меня в роду эльфов?
– Я не верю в сказки про эльфов, а также фей, гномов и кикимор, – отвечала я строго и сунула ему свою визитку. – Если что-то вспомните – позвоните по этому телефону. Поправляйтесь, господин Ланкрэ.
И направилась к выходу.
– Дармиэль, – услышала я в спину. Причем сказано это было самым бархатным, самым чарующим голосом.
– Что? – я обернулась.
– Для вас я – Дармиэль, – подлец улыбался мне лучезарной улыбкой, от которой у любой девушки подкосились бы колени, а сердце растаяло, как пломбир на солнцепеке. – Можно – Дарми, так даже лучше. Удачи, леди Флавиенна.
Когда я вышла из палаты, напротив двери сидел какой-то невзрачный человек в больничном халате, поставив рядом костыли. Он внимательно посмотрел мне в лицо, и отвел глаза.
ГЛАВА 4
Ланкрэ
Занятная она, эта малявка в капоре. Небось воображает себя крутой дамой-полицейским, но – типаж не тот. Хотя, справедливости ради, истинная суть женщины и типаж редко совпадают.
Уж поверьте опытному мужчине. Чего я только не наблюдал в этом смысле!
Иная дама с темпераментом и повадками Мессалины вполне может иметь облик скромной добродетельной домохозяйки, этакой пухленькой лапочки с курносым носиком, и платьице в горошек. А яркая и стильная особа, рассекающая по жизни с хищным видом, вполне может на деле оказаться испуганной домашней девочкой, беззащитной и трогательно ранимой. И так далее.
Теория у меня на этот счет такая, что женщина иногда пытается с помощью наряда выразить не себя, а поиграть немножко в ту, которой она хочет быть, не имея ни малейшего шанса ею стать.
Ну вот, и эта крошка с глазами лесной феи не похожа совсем на суровую женщину-сержанта. Но вполне вероятно, что она отличный следователь.
А вообще, почему я о ней думаю?
Но эти глаза цвета аквамарина! Это очаровательное лукавство в уголках губ, даже когда она пытается выглядеть серьезной! Занятное знакомство устроила мне госпожа судьба…
Воздушное создание, легче самой легкой тени. Бывало ли у вас такое, что после весеннего дождя, оказавшись рядом с кустом цветущей сирени, вы вдруг всем существом ощущаете чей-то взгляд из темной глубины ветвей, словно кто-то невидимый, но – родной вам, родная душа, смотрит на вас и хочет позвать вас, открыться вам, но боится? Вот что-то подобное я ощутил, глядя на нее – даже вкус дождя и свежесть мокрой сирени.
А ведь она мне реально нравится. Кто скажет, почему из тысячи хорошеньких девушек вдруг понравится вот эта, а все остальные – мимо?
Отчего люди глупейшим образом влюбляются?
Мне кажется, что тут срабатывает какой-то внутренний сигнал.
Возьмем любого мужчину: к нему тысячи раз подходили другие, вполне достойные девушки. А он оставался равнодушен. А потом подошла одна, вроде ничем не лучше и не хуже прочих – а он взял и выбрал именно ее. Выбрал?
Это не он выбирал. Вот в чем дело. Это в нем сидело что-то, и оно, это «что-то», взяло и выбрало.
И оно, это «что-то», непознаваемо в принципе. Оно само ищет в девушке нечто такое, что не имеет отношения ни к разуму, ни к чувствам, ни к здравому смыслу своего хозяина.
Вот почему эта девчонка в нелепом капоре мне так залюбилась? Голосок такой строгий, ха! – она из себя строила грозную даму. Я, меж тем, любовался на ее бюст – мммм! – пышный, аппетитный, у меня просто руки чесались забраться под строгий костюмчик и ощутить всей ладонью тепло и упругость ее нежных округлостей…