– Ну, попытка не пытка. Может, им как раз нужен свежий взгляд, что-то настоящее, – подмигнула Анна. – Я могу тебе помочь с оформлением заявки.

– Хорошо, спасибо. Я подумаю.

После ухода Анны Элиза снова подошла к окну. Закат почти погас, и город засиял огнями. Огни “Мнемоники” горели ярче других, словно маяки, заманивающие людей в новую реальность.

Она достала из-под стола старый альбом с фотографиями. На одной из них была ее бабушка, известная художница. Бабушка умерла, когда Элиза была еще маленькой, но она помнила ее руки, испачканные красками, и ее добрый взгляд. Бабушка всегда говорила, что искусство – это не просто ремесло, это способ выразить свою душу, рассказать миру о своих чувствах.

Элиза посмотрела на фотографию и почувствовала прилив решимости. Она не позволит технологиям украсть ее мечту. Она будет продолжать писать картины, вкладывая в них свою душу, несмотря ни на что.

В дверь снова постучали. На этот раз на пороге стоял детектив Рейнхардт. Он был высоким, худощавым мужчиной с серыми, пронзительными глазами и усталым выражением лица. Его темный плащ и шляпа делали его похожим на персонажа из старого фильма-нуар.

– Элизабет Мейер? – спросил он, глядя на нее своими холодными глазами.

– Да, это я. Что вам нужно? – настороженно ответила Элиза.

– Я детектив Рейнхардт. Мне нужно с вами поговорить об одном деле.

– О каком деле? Я ни в чем не замешана.

– Это мы и выясним. Могу я войти?

Элиза колебалась, но затем отступила, пропуская детектива в мастерскую. Рейнхардт оглядел помещение, словно оценивая каждую деталь.

– У вас тут довольно… артистично, – заметил он, присаживаясь на старый стул.

– Спасибо. Что вам нужно? Говорите уже, – поторопила его Элиза.

– Вы знали Маркуса Вагнера?

– Да, мы друзья. Что-то случилось?

– Он в больнице. В тяжелом состоянии.

– Что? Что произошло? – испуганно спросила Элиза.

– Он пытался покончить с собой.

Элиза ахнула, прикрыв рот рукой.

– Боже мой! Я не могу в это поверить. Он всегда был таким жизнерадостным.

– У него были проблемы с “Мнемоникой”, – сухо сказал Рейнхардт.

– Я знаю. Он говорил, что потерял себя.

– Он говорил вам что-нибудь конкретное? Что-нибудь о корпорации “Мнемоника”?

– Нет. Только то, что он больше не чувствует страсти к искусству. Что он просто копирует чужие воспоминания.

– Он упоминал о каких-нибудь побочных эффектах? Головные боли, провалы в памяти?

– Нет. Но он стал очень замкнутым. И раздражительным.

Рейнхардт достал из кармана маленькую фотографию и протянул ее Элизе.

– Вы знаете этого человека?

На фотографии был изображен молодой мужчина с короткими темными волосами и пронзительным взглядом.

– Нет, никогда его не видела.

– Он был клиентом “Мнемоники”. Недавно он умер.

– Что? От чего?

– Это выясняется. Но у нас есть основания полагать, что его смерть связана с имплантом.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что “Мнемоника” может быть опасной. И что Маркус, возможно, знал что-то, чего не должен был знать.

– Вы думаете, его пытались убить?

– Я ничего не исключаю. Вы должны быть осторожны, мисс Мейер. Если он вам что-то рассказывал, вы должны сообщить мне об этом.

– Я ничего не знаю. Но я буду осторожна.

Рейнхардт встал со стула.

– Спасибо за сотрудничество. Если что-то вспомните, свяжитесь со мной. Вот моя визитка.

Он протянул ей визитку и вышел из мастерской. Элиза посмотрела на визитку. На ней было написано: “Детектив Рейнхардт, Департамент по борьбе с киберпреступностью”.

Киберпреступность? Что это значит? При чем тут импланты памяти?

Она почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Что-то здесь было не так. Что-то опасное и непонятное. И Маркус, ее друг, оказался в самом центре этого.