– Большая будет, бабка!

А бабка Настасья знай себе под нос:

– Большая – не маленькая. Войдет, даже когда в лета войдет.

Неделю Наталья под пристальным контролем бабки вручную обшивала да сметывала рубашку Тихону. Орнамент для вышивки вместе с бабкой Настасьей придумали, выбрали только красные нитки. Узор был не броский, кроткий, выдержанный, но очень нежный и приятный глазу. Витиеватый рисунок вышивки располагался по косому вороту, вдоль груди и на манжетах рукавов. Рубашка пахла свежестью и чистотой. Через месяц оберег был уже готов. Бабка Настасья как-то по утру сходила на утреннюю молитву в храм к отцу Алексию и захватила рубашку самотканую с собой в узелочке. После службы она тихо подошла к настоятелю.

– Батюшка! Освети рубашку, внучка для жениха шила!

Батюшка, не мешкая, взял узелок, достал рубашку и стал читать молитвы. Долго читал, наложил на рубашку крестное знамение, окропил святой водой, и Настасье досталось святой водой по лицу. Как глоток свежего воздуха вдохнула она глубоко, словно сил прибавил ей батюшка. Отец Алексий произнес несколько слов после обряда.

– Беречь будет эта рубашка своего хозяина в самые тяжелые испытания. Берегите ее. Положите эту рубашку возле иконы дома до самой свадьбы. Видно, что с огромной любовью кудесничали над ней. Любовь – штука сильная. Хранит и спасает.

Настасья благодарно улыбнулась. Отец Алексий грустно выдохнул и, опустив глаза, произнес:

– Я ведь до сих пор тебя, Настасья, забыть не могу, уж сколько лет прошло! Годков сорок наверное.

– Ой, батюшка, что ж сейчас об этом говорить? Я сейчас об счастье внуков пекусь, пусть у них все будет хорошо в жизни. Говорят, церквушку нашу снести хотят… Не уж-то снесут, Алексий? – перевела разговор Настасья.

– Давно уж новая власть снести хочет. Удивляюсь, что же медлят! В округе не осталось ни одного храма, да и часовни разобрали на дрова. А наше место как намоленное. Каждый день жду, что взрывать начнут, уж и утварь кое-какую прибрал, ан нет, не приходят.

– Ладно, батюшка, пойду я, спасибо тебе.

– Наталье от меня благословение передай! – вслед произнес Настасье Алексий.

Долго смотрел ей вслед Алексий, воспоминания захлестывали его. Влюблен был он в нее в юношестве. Теперь смотрит и удивляется: походка та же, фигура та же, а плечи тяжелые, словно груз какой несут. Это был груз страданий, слез, которые были выплаканы по Алексею. Слезы от расставания с любимым человеком. Но все давно в прошлом, словно в другой жизни было. Сейчас Настасья печется о своей любимой внученьке Наталье, молится, чтоб уж у нее все было славно. Очень уж хотелось Настасье, чтоб Наталья век свой жила в любви да в радости.

По пути домой воспоминания одолели Настасью. Любила она Алексия, очень любила. Долго они встречались, да родители Алексия не разрешили ему жениться на простой девушке из крестьянской семьи.

У него родители в городе жили, фабрику держали. Женили тогда его на дочери фабриканта. Богатые были обе семьи. Убежала тогда Настасья из дома в город да и устроилась на работу на фабрику отца своего любимого. Долго она ждала от Алексия объяснения, да ждать перестала. Посватался к ней городской доктор. Вышла за него замуж, не раздумывая. Вскоре она поняла, что беременна. Но недолго Настасьино счастье длилось. Доктор в скором времени чахоткой заболел, заразился от больных. Сам больных выхаживал, а себе помочь так и не смог. Родила Настасья от этого доктора доченьку да и не стала больше с Алексием встречаться. Не хотела его беспокоить. А то куда по городу ни пойдет, везде его видит с женой. Как будто специально Боженька их сталкивает. Уехала обратно к себе в деревню, так и жила одна с дочкой в родном селе.