Получены карты крупного масштаба Берлина (мы уже от балтийцев знали, что город очень большой – 9 поясов обороны ПВО, много прожекторов, но ночных истребителей пока не много).

Итак, 10 часов полёта, из них 8 часов над территорией противника, понятно, без всякого сопровождения истребителей. Все 8 часов без метеоинформирования, фактически без связи с землёй (единственная передача разрешалась – о выполнении задания), никаких радиолокационных средств, никаких приводных радиостанций. Единственный опознавательный сигнал – "Я свой", соответствующее сочетание ракет.

Взлёт прошёл благополучно – это самый сложный элемент полёта – поднять перегруженный самолёт с грунтового аэродрома.

Легли на курс, максимально набираем высоту. Проходим линию фронта, она чётко очерчена огненными трассами. Полёт проходит без особой тревоги. Высота 7000 метров. Это гарантия от атак истребителей, их "потолок" 6000 метров.

Но вот далеко по курсу вырисовывается большой город, он ещё не заметен. Небо щупает масса прожекторов. Зенитки пока молчат, незаметно пока и истребителей. Город, как будто притворившись ждёт нас, как он нас встретит?

Прямо скажу – было страшновато, экипаж напряжён до предела. И вот боевой курс, на земле видны разрывы, это работа наших товарищей. Рыскают прожекторы, всё небо в разрывах снарядов. Наконец, долгожданное: "Пошёл!"… Корабль вздрогнул, 10Х100 сброшены (10 бомб по 100 кг) сброшены. Глубокий левый разворот с противозенитным манёвром (на разрывы, а не от них). Выходим из зоны ПВО. Кругом темно. Берём заветный курс 90 градусов к родному аэродрому.

Нас в ту ночь летало около 20 экипажей – 9 наших и соседнего полка. Это мы считали тогда массированным налётом.

На другой день немцы объявили, что в ночь с 22 на 23 сентября Берлин был подвергнут налёту английской авиации. К чести англичан, они опровергли это заявление, сказав, что в ночь с 22 на 23 сентября над островами Великобритании стоял густой туман и ни один английский самолёт в воздух не поднимался, а значит это были русские.

В то время перед нами не ставилось задачи разрушения конкретных объектов Берлина. Наши удары, наши бомбы скорее являлись политическим фактором, что советская авиация жива, что она достаёт логово фашизма – города Берлин».

Советская армия крепла в боях, набирала силу. Эскадрильи получали все новые и новые самолёты, постоянно шло пополнение личного состава. И если в 1941 г. советские лётчики летали по глубоким тылам единицами, то к маю 1945 г. над Берлином одновременно появлялись до 800 наших самолётов.

Но и без потерь не обходилось, война исправно собирала свою жатву. Из состава полка, где служил Степан Иванович Чемоданов к концу войны из 50 отборных экипажей "стариков" осталось только 3 экипажа. Остальные отдали жизнь и здоровье за освобождение своей Родины от немецко-фашистских захватчиков.

Очень интересно читать о том, как наш земляк в самом начале Великой Отечественной войны, на бомбардировщике бороздил небо над логовом фашистского зверя. Уже тогда советские лётчики, несмотря на все сложности и потери верили – Победа будет за нами!

Враг будет разбит! Сам Степан Иванович Чемоданов, так заканчивает свои воспоминания – этот уникальный документ героической эпохи: «Каждый из нас верил в нашу победу, и она пришла! Мы свой долг выполнили!» -

А в 21 веке наш главный долг перед героями той страшной войны – вечно хранить память об их самоотверженном подвиге, благодаря которому мы живём, и живёт наша страна Россия!

После войны генерал-майор авиации Чемоданов продолжал командовать 16-й гвардейской авиадивизией. С апреля 1946 года состоял в резерве отдела кадров Дальней Авиации ВС СССР.