Как только атмосфера в кабинете стала более непринуждённой, я предложил Коулманам немного «поиграть». Сначала мне нужно было установить уровень агрессии всех членов семьи. Агрессия не всегда направлена вовне, и я, как психолог, это прекрасно понимал. Она может быть направлена и вовнутрь, проще говоря, на самого себя. Именно это происходило и с Риной. Порезы могли являться признаком аутоагрессии. Я хотел понять, действительно ли это так. Для выявления мне пригодился тест Вагнера[5]. Однако я оговорил сразу принцип: каждый берет листок бумаги и пишет свой ответ в этой шараде. А потом сдаёт его мне. На самом деле так тест не проводится, но я не был уверен, что ещё раз встречу всех членов семьи. Мне нужно было понять: могла ли Рина перенять уровень агрессии от кого-то из родителей, был её этот уровень высоким или нет.

Эрик только закатил глаза, Адриан кивнул, а Рина сложила ладони и приложила их к щеке, как делают дети во время сна. Я расценил жесты знаками согласия. Начал по одному показывать рисунки рук в разных позах, задавая один и тот же вопрос: «Что эта рука делает?» В этом заключался тест. Глядя на изображения рук в разных позах, пациенты говорили о своих личных ассоциациях, пусть и подсознательных. Они как бы проецировали свои эмоции на рисунки с руками. Сами рисунки изображали только руки в той или иной позе, без какого-либо контекста или фона. Ничего сложного. Простая работа ассоциаций. Вот только в этом случае тест занял достаточно много времени.

Я показывал одну карточку и ждал, пока все не напишут что-то у себя в листе. Пару раз я видел, как Адриан подглядывал в лист Эрика или Рины и громко возмущался, что этот ответ неверный. Хорошо, сам ответ не озвучивал, ограничиваясь возгласами: «Ерунда!», «Да не это она делает!» Теперь я понял, почему Рина отсела от отцов чуть поодаль. Ещё один тест я предложил именно ей. Как бы в шутку.

– Рина, ты ведь художница, – заметил я. – Есть такой тест, тест Люшера[6]. Знаешь его?

Девочка мотнула головой.

«Выбери те цвета, которые тебе больше всего сейчас нравятся, – я разложил на полу несколько карточек. – Можешь выбрать их сама и поставить в порядке от наиболее привлекательного к наименее. Только выбирай их именно по принципу «нравится», а не по принципам сочетаемости, традиции и прочего. Хорошо?»

Рина кивнула и с энтузиазмом принялась выбирать понравившиеся цвета.

Этот тест занял совсем мало времени. Уже через минуту передо мной лежала таблица из следующего порядка цветов: сине-зелёный, чёрный, коричневый, тёмно-синий, фиолетовый, красный и оранжевый. Выходило, что с одной стороны Рина была очень уверенной в себе девочкой, но с другой – ее агрессия, скорее всего, имела внутреннюю подоплеку. Об этом говорили темные цвета, следовавшие за первым сине-зеленым. Ещё одна галочка в сторону депрессии.

Из-за скорости выбора я не сомневался, что он был сделан именно так, как я просил, без ассоциаций с модой или какими-то традициями. Единственное, у меня все же было небольшое сомнение относительно черного цвета. Рина была сама одета в черное платье с белыми оборками. Но я все же решил пока принять данные результаты. Никто не мешает мне потом провести этот тест ещё раз в качестве контрольной проверки.

После шарад я предложил Коулманам рассказать историю их семьи. Было бы хорошо получить анамнез, чтобы я не мог выявить наиболее вероятные причины возникновения такого состояния своей юной пациентки. В этот момент Рина посмотрела на отцов и показала на свой альбом. Она за всю встречу не проронила и десяти фраз, погрузившись в свои рисунки.