Дочь Коулманов Рина оказалась молчаливой, немного отстраненной девочкой. Она действительно выглядела подавленной и болезненной: закрывала лицо волосами, прятала взгляд, пусть только и первое время. Когда родители рассказывали о себе, Рина обособилась от нас, взрослых, усевшись поодаль на полу и обняв колени. Общаясь с Коулманами, я вспомнил первый визит Эрика. Мужчина казался суровым, властным человеком с тяжелым взглядом. Прямолинейным и холодным. Это впечатление дополняла и манера речи, ни на йоту не изменившаяся в присутствии семьи, и тот же строгий, даже чопорный стиль в одежде, и даже сухие, выверенные жесты, в которых почти не проскальзывало эмоций.

Единственное, что все же выделялось на этом фоне, – прическа, похожая на желтый одуванчик, да более-менее яркий галстук (пусть и сочетающийся с основным костюмом). Казалось, что Эрик – суровый, властный тиран, привыкший держать под контролем как своего партнера, так и дочь. Но я ошибся. Все трое общались очень открыто и тепло, о чём говорило и то, что Адриан тараторил без умолку, а Рина, увидев стеллаж с книгами, спросила у меня разрешения и пошла искать что-то интересное для себя. Никто из отцов не ограничивал её в этом. Даже слова не сказал. Когда девочка встала, я отметил, что её походка немного неровная. Это не бросалось в глаза, но на левую ногу девочка прихрамывала. «Травма ноги? – подумал я. – Спортсменка?»

Сами же мужчины хоть и немного нервничали, старались быть максимально честными с собой и мной. И хотя говорил только Адриан, а Эрик молчал, я видел, что мужчины солидарны друг с другом. В сложившихся обстоятельствах врать не имело никакого смысла. От моей работы зависело душевное состояние ребенка и оба родителя понимали это.

Не найдя ничего интересного среди книг, всю встречу девочка рисовала что-то в своём альбоме. Адриан сказал, что она часто рисует разные скетчи и дарит своим знакомым. Это хобби на смену пению, и оба отца радовались, что их ребёнок нашёл новое интересное для себя занятие.

– Нам было очень трудно найти что-то подобное, – убрав руку за голову, неловко улыбнулся Адриан. – Рину почти никто не хотел брать в кружки и секции.

«Она не похожа на конфликтного человека, – вновь подумал я, бросив беглый взгляд на погружённую в рисунок девочку. – Синдром Аспергера[4]?»

После короткого представления мы поговорили об их проблеме и еще немного – на отвлеченные темы. Я сделал так, чтобы все трое пришедшие расслабились и поняли, что мне можно доверять. Весь разговор, как я и отметил, держался на Адриане. Он с воодушевлением рассказывал о своих увлечениях, дочери и Эрике, подмечая любую мелочь. Наверное, он нервничал от того, что я был связан с ЗСЦ, и таким образом пытался справиться с мандражом.

Общаясь с семьей Коулманов, я какое-то время путался в догадках по поводу того, кто из родителей в этой паре – эно. Ни у кого не было обруча на шее, внешность тоже, как я говорил ранее, не всегда являлась показателем. То мне казалось, что эно – Эрик, то я думал на Адриана. Девочка походила на Адриана внешне, копировала его жесты, так что я предположил, что она – ребенок Адриана от первого брака. Крайняя редкость, но все же случалось, что эно имели за плечами два брака. Второй почти всегда считался неофициальным из-за ограничений, наложенных ЗСЦ. Пол партнера тут уже роли не играл. Поэтому я лишь уверился в своей догадке, временно закрыв эту тему. Тогда я ошибочно принял за эно Эрика, сбило с толку, что именно он обратился за помощью. Да и сходство девочки с одним из родителей… Но все же в процессе подметил, что Адриан ведет себя чуть более подобающе этому полу, чем его супруг. По крайней мере, про Рину куда больше и с куда большим теплом говорил именно он. Да и некоторая мягкость все же в нем присутствовала, хотя и не такая явная.