Так же и я метался по кварталу, пытаясь понять, что мне дальше делать. Возвращаться к Лоре не имело смысла, теща на порог не пустит. Оставалось одно – обратиться в полицию. Хоть там должны найтись адекватные люди, которые смогут угомонить этот бабский заговор и вернуть мне ребенка.

До ближайшего отделения я гнал машину, не сбавляя скорости, в вираже припарковавшись на стоянке прямо перед входом. Взбежал по ступеням отделения и толкнул тяжелую дверь. В помещении свет был почти потушен, лишь над одним окном горела тусклая лампа, над которой склонился мужчина в форме, пытаясь читать книгу.

– Простите, – бросился я к нему, – у меня пропала дочь.

– Дочь? – он нехотя отвлекся от книги, но закрывать ее не стал. – Сколько времени прошло с момента исчезновения?

– Не знаю, – растерялся я, – вернулся с работы, а ее нет. Ни вещей, ни игрушек, вообще ничего не осталось.

– Значит, меньше суток? Тогда заявление принять не можем, читайте правила, – он постучал по столу, на котором были разложены листы, и огромными буквами написано: «Прием заявление о пропаже людей после двух дней отсутствия».

– Какие два дня? Вы меня не слышите? – закричал я. – У меня дочь пропала!

– Погуляет и вернется, – полицейский нервно вертел книгу в руках, ожидая, когда я уйду.

– Ей шесть лет! Какое погуляет?! Вы вообще будете делать свою работу?!

– Мужчина, не кричите. Есть правила. Шесть или сорок шесть, я не могу принять у вас заявление. Если вы намекаете, что ваша дочь – ребенок, то обратитесь в отдел по делам несовершеннолетних. Прием – понедельник, среда, пятница с девяти до шестнадцати. Вам повезло, с утра как раз будет среда.

– Примите заявление! – гаркнул я так, что ложка в стоящем рядом стакане зазвенела.

– Будете проявлять неуважение к закону, я вас арестую!

– Да хоть что-нибудь сделайте!

Я скинул со стола все, что там стояло и в остервенении уставился на него. Полицейский отложил книгу, встал из-за стола и стал медленно подходить ко мне.

– Спокойно, я вам ничего не сделаю. Мы сейчас сядем с вами и поговорим, верно? Вы ищете дочь, мы вам поможем.

Когда он подошел близко, в момент скрутил мне руки, я даже понять не смог, как это произошло, а я уже лежал лицом в пол и не мог пошевелиться.

– Джозеф, что у тебя происходит? – раздался женский голос, и его обладательница подошла к нам. Лежа лицом в холодный кафель, я мог видеть только кожаные полусапоги с ажурной каймой по краю.

– Буйный, – ее коллега уже защелкивал наручники на моих руках, – говорит, что дочь ищет, шестилетнюю. А куда дети могут попадать посреди ночи? Из кроватки, что ли?

– Посади его ко мне за стол, я проверю, – сапоги удалились.

Полицейский рывком поднял меня на ноги и подтолкнул к соседнему столу, за которым уже зажглась настольная лампа. Усадив меня, он отошел к себе и стал собирать разбросанные вещи.

– Как вас зовут? – девушка лет тридцати, с каштановыми длинными волосами, завязанными в хвост, включила компьютер и повернулась ко мне.

– Адам Браун.

Она застучала алыми ноготочками по клавиатуре.

– Социальный врач? – я кивнул. – Говорите, что у вас пропала дочь? – она снова забарабанила пальчиками.

– Я пришел домой, там только младший сын и жена, она не совсем адекватна, мы немного ругаемся последнее время, и она выпила. Но дома нет ни кроватки, ни одежды. Я ездил к теще, сегодня отвозил детей ей. Но и там ее нет.

– Угу, – проговорила девушка, продолжая барабанить по клавиатуре. – Только вот у вас никакой дочери нет.

– Да что вы несете, – я стал снова выходить из себя, но наручники, сковавшие руки за спиной, не давали возможности даже встать, – Оливия – моя дочь. Проверьте по своему компьютеру.