Гензе был единственным посвящённым в нашу авантюру. Назначили служебное разбирательство, которое продолжалось до моего перевода в Киев. Зато мы спаслись от очень больших неприятностей, связанных с утратой военного имущества по халатности…

Ну, так вот, начал гвардии старший прапорщик Токарев мне роту сдавать, а я, соответственно, у него принимать. Кто когда-нибудь проделывал этот фокус в таких условиях, меня поймёт. Журналы, книги и расписание занятий были в наличии, но ШДК, строевая записка и журнал боевой и политической подготовки не велись эдак с полгодика, что, в общем, понятно. Заполнены были книги закрепления и осмотра оружия, наличия и закрепления материальных средств.

Оружие принял по номерам, поштучно и по комплектности, тут всё было в порядке, оружейка радовала глаз аккуратными бирками, исправными замками на шкафах и чистым оружием, что тоже понятно, его давно не трогали. Вотчина старшины – каптёрка, койки, тумбочки, табуретки, шкафы с шинелями и бушлатами и даже уборочный инвентарь – всё радовало глаз. Не радовало ни разу самое часто встречающееся в штатно-должностной книге роты слово «вакант». Рота, по сути, съёжилась до развёрнутого взвода.

Из сержантов присутствовали заместитель командира первого взвода и два командира отделений. «Замок» уходил на «дембель» этой же осенью, оба «комода» весной. Из рядовых покидали нас с осенним приказом ещё пятеро, и в роте оставалось аж пятнадцать человек при штатной численности сорок рядовых и ефрейторов и шестеро сержантов.

В Инженерно-сапёрных подразделениях роты и взвода немногочисленные. Штатной техники было немного: три «КамАЗа», две полковые землеройные машины ПЗМ-2, одна универсальная дорожная машина УДМ да тракторишка ДТ-75. Зачем в роте роботизированных средств столько разномастных бульдозеров, история умолчала. Благодаря стараниям старшего техника, все машины были комплектными и исправными.

Полевые испытания на полигоне в Пуховке проходили ещё два радиоуправляемых трактора Т-10Г6, но они числились на балансе в/ч 12093 и по штату к технике роты не относились. И Слава Богу! В общем, принял я дела и должность взводного и ротного, составил рапорт, подписали мы акты, о чём и доложил я товарищу Гензе – «Железному Генриху».

Генрих Робертович поблагодарил за оперативность и велел мне, не мешкая, убыть на полигон в Пуховку и возглавить там полигонную команду, призванную обеспечивать полевые испытания действующих макетов изделия «Памятка-2».

Доверяли в Красной Армии молодым лейтенантам, что ни говори. На полигоне меня с нетерпением ждали два майора из Нахабинского ЦНИИИ, два представителя ЧТЗ, УАЗ-«Буханка», бортовой «ЗИЛ» и семеро военнослужащих срочной службы с младшим сержантом Рахимовым во главе и поваром-азербайджанцем. В нагрузку ещё подкинули 16-ти тонный кран, два скрепера, бульдозер Т-130М и развесёлую шайку воинов-гвардейцев из инженерно-дорожного батальона нашей бригады под руководством сержанта Николая Чаушеску, простите, Идричану. Лучше бы Чаушеску. Дорожники что-то строили и отсыпали.

Настоящей вишенкой на торте были, конечно, радиоуправляемые трактора. Причём, это были даже не опытные образцы, а именно действующие макеты. Опытно-конструкторская работа имела шифр «Памятка-2» и выполнялась Киевским СКБ Антонова «Полёт» (радиолиния дистанционного управления в составе: пульты управления, приёмо-передающие устройства, аппаратура кодирования-декодирования сигналов, выходные каскады управления), а также Челябинским тракторным заводом (сам трактор, электро-гидро механическая панель преобразования сигналов управления в механическую работу по управлению органами машины). Общее руководство работами осуществлял Нахабинский ЦНИИИ, Заказчиком выступало УНИВ МО СССР.