Ее глаза засияли:

– Да. А что, ты против?

– Нет, мам. Что будешь искать на этот раз?

Я присела на угол нашего выцветшего фисташкового дивана и натянула носки.

– Фамильные драгоценности. Менеджер Рейчел позвонил нам и поинтересовался, можем ли мы помочь, – она пинком подкинула мне кроссовки.

Я надела их, не расшнуровывая.

– Быстро он. Но ты, кажется, сказала, что Эрик забраковал Чертово Око?

Эрик Дэвис – ведущий аналитик компании. Его задача – изучить водное пространство и решить, достаточно ли оно безопасно, чтобы заключить контракт. В те места, которые, по его мнению, небезопасны, мама отправляется в одиночку. Разумеется, в таких случаях и оплату получает только она. Иногда ее коллеги об этом знают, иногда – нет. Но если прослышат – все до одного жутко на нее злятся. Особенно Эрик: он воспринимает ситуацию как личное оскорбление, хотя на самом деле все это не имеет к нему никакого отношения.

– С каких пор это меня останавливает? – она приподняла бровь. Правила компании мама и впрямь не нарушала. Впрочем, любая школа дайвинга наверняка осудила бы подобное поведение. Мама славилась своим безрассудством – но так думали лишь потому, что никто не знал ее секрета.

– С никаких, – ответила я. – Но ты сама все усложняешь, ныряя там, где Эрик запрещает. Он и без того на тебя зуб точит.

Она положила тонкую изящную руку на ручку входной двери.

– Пусть думает обо мне что угодно. Мне все равно, лишь бы не мешал. Да он и не узнает. Все будет хорошо.

Я вздохнула и поцеловала ее в щеку.

– Будь осторожна, хорошо? Знаю, это твое увлечение. Но я очень волнуюсь, когда ты работаешь на Кладбище. Особенно по ночам, – я поежилась. От одной мысли об этом меня бросало в дрожь.

– И кто из нас двоих – мама? – она рассмеялась и взяла еще одну бутылку воды. Я промолчала и тотчас поймала на себе испытующий взгляд ее неистово голубых глаз. Она протянула бледную руку и погладила меня по щеке. – Если б ты только знала, каково это. Не беспокойся. Тебе нечего бояться.

Я молча кивнула. Слова эти я слышала от мамы и раньше, но понять ее было не так-то просто. Во всяком случае, легче мне от ее утешений не становилось. Она быстро обняла меня:

– Хорошего последнего дня в школе, солнышко.

И ушла.

Я собралась, выключила свет и заперла за собой дверь. В эту минуту на меня вдруг нахлынуло до боли знакомое чувство вины, всякий раз преследовавшее меня при мысли, что из любви ко мне мама вынуждена жить не своей жизнью, которую ненавидит всем сердцем.

А если бы папа был жив? Была бы она сейчас рядом?

Моя мама родом из морских глубин. Она – сирена. Русалка. А ее дочь – человек. Поэтому ей не суждено вернуться домой.

Прозвенел последний звонок, и, встретившись у южного входа в школу, мы с подружками направились в кафе «Флагг», чтобы отпраздновать окончание учебного года. Стоял чудесный день: на небе не было ни облачка, ветер не дул, поэтому мы убрали свитеры в рюкзаки и остались в майках. На восточном побережье Канады даже летом порой царит прохлада. По дороге мы пересказывали друг другу события последних дней, едва успевая уворачиваться от снующих туда-сюда старшеклассников. Сегодня на улицах было полным-полно подростков, радующихся долгожданной свободе так, словно они только что вышли из тюрьмы.

– Ты слышала, что случилось с Рейчел Монтгомери? – спросила я Сэксони. Я знала, что ей нравится эта актриса.

– Да, – вздохнула подруга. – Она что, спятила? Могла ведь погибнуть. Нет, я, конечно, люблю Рейчел, но она совершила большую глупость, устроив вечеринку на Кладбище. Какой идиотизм! Ну правда.

– Мама тоже так сказала, – улыбнулась я.