Потом мы стояли лицом к лицу, мох пружинил под нашими ногами, случайно задетые крошечные камешки отскакивали и летели вниз. Ветер играл нашими волосами, омывал прохладой лицо и шею.

Лицо Тоши было так близко к моему, его улыбка принадлежала только мне. Я думала, что просто взорвусь от наслаждения. Мои пальцы скользили по его широким плечам, по его вздымающейся потной груди. Мне никогда прежде не доводилось прикасаться ни к одному мужчине, но сейчас почему-то это казалось таким естественным. Его руки сомкнулись на моей спине, и он посмотрел на меня сверху вниз.

– Почему тебя так долго не было? – спросил он.

– Ну, – я откинула пряди с лица, – ты был хуже занозы в самом неподходящем месте, – я сглотнула, с трудом переводя дыхание, мое сердце испуганной птицей колотилось о ребра.

– Акико, – сказал он и прижался своим лбом к моему. Солнечный луч озарил один его глаз, превратив радужку в золотистый мед. Его руки стиснули мою талию. – Скажи мне, что ты знала.

– Знала?.. – я отстранилась и посмотрела на него, положив ладони на его руки.

– Скажи мне, что ты знала, что я люблю тебя. С того момента, когда я впервые стоял рядом с тобой, пьянея от твоего запаха, от твоего существа. Я полюбил тебя и люблю до сих пор.

Я нервно рассмеялась, хотя лицо его было серьезно.

– Мой запах?

Он наклонился, приблизил свое лицо к моему и мягко вдохнул. И мурашки пробежали по моему позвоночнику.

– Ты пахнешь как воздух после грозы. Только ты и никто больше.

Я закрыла глаза, растворяясь в этом мгновении. Моя мама пришла бы в ужас, увидев нас, наверно, она испытала бы стыд за непутевую дочь. Но мне было все равно. Я чувствовала себя такой живой! И к тому же никто никогда не увидит нас здесь. Это была моя вершина, моя и Аими, а теперь она принадлежала еще и Тоши.

– У меня не было другого способа приблизиться к тебе, кроме как подшучивать над тобой, – тихо сказал он, его дыхание касалось моей шеи. – Это был единственный способ заполучить твое внимание, твою улыбку.

– Я не помню, чтобы улыбалась тебе, скорее, проклинала, – усмехнулась я, отстраняясь.

– Ты улыбалась, – возразил он, взяв меня за руку. Мы подошли к краю скалы, внизу и впереди, до горизонта, простирался океан. – Даже когда я вел себя ужасно, ты все равно улыбалась мне. Скажи, что я смогу видеть эту улыбку до конца своих дней.

– Но родители… – вздохнула я.

– Да, я знаю. Мы должны получить их одобрение. Это будет несложно, Акико. Мы идеально подходим друг другу. И мой отец всегда говорил, что в девушках Сусуму есть что-то особенное. Вот увидишь. – Он притянул меня к себе, коснулся моего подбородка и чуть потянул вверх. – Скажи «да». Я положу жизнь, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы ты всегда была в безопасности и ни в чем никогда не нуждалась.

Я думала, мое сердце выпрыгнет из груди и упадет ему в руки. Тоши был неотразим. Любила ли я его в детстве – не знаю, но в тот момент все мое существо заполняла любовь к нему. Отказать было невозможно. И я не отказала.

И там, на вершине скалы с видом на океан, под жарким летним солнцем, Тоши бережно повернул к себе мое лицо и коснулся своими губами моих.

В какой-то момент я осознала, что вижу яркий белый свет, и лениво, широкими кругами, опускаюсь к земле. Потом появилось нарастающее чувство голода. Вернулось зрение, а с ним – тревога и опасения, связанные с моей миссией. Птичий мозг невелик – проплывающие подо мной пейзажи, удивление по их поводу и мысли, которые они вызывали, забили его под завязку. Город, с его угловатыми тенями, искусственным освещением и разбитыми по квадратам парками, постепенно обретал свои очертания. Мне оставалось только надеяться, что это Киото. В эфир нельзя ввести координаты, как в GPS-навигатор.