Получив от матери, безмолвное добро к действиям, сын переключился на друга. Сосредоточенный, серьёзный взгляд Степанцева, словно перезагрузил мозговую деятельность Бойченко и вырвал его из железных оков ступора. С минуту одноклассники сидели, цепко уставившись друг на друга, словно старые боевые соратники, которым не нужны слова.

Хлопнув друга по плечу, Паша решительно произнёс:

– Нас ничто не одолеет! – и с воодушевлением попросил:

– Глеб, ты же у нас самый головастый, придумай что-нибудь, а?

– М-да, Вот так поворотец, – защёлкал пальцами друг, и ровным, успокаивающим тоном произнёс, – но однозначно просматривается хорошая новость. Если есть тот, кто может заслать в другую эпоху, то по закономерностям теории вероятности, это значит, что есть и тот, кто может вернуть нас обратно.

– Дела налаживаются! Но только где же мы найдём такого дельца-волшебника? – оживился Степанцев, уловив по довольному виду мамы, что ей нравится ход рассуждений друга.

– Не всё сразу…, – потёр подбородок Бойченко и вдруг с нехарактерной для него подвижностью бравурно выхватил кинжал из ножен и, вскинув его вверх, как ядрёный полководец, провозгласил, – э-ге-гей! Хорошо ещё, что мы при оружии!

Но тут клинок выпал из рук парня и со звоном упал под стол. Разом поменявшись в лице, Глеб ринулся доставать стального беглеца, а Паша с сожалением подумал: «Загадал я, чтобы он шустрее стал, а это теперь по ходу только боком выходит».

– Дурная примета, ох, дурная, – донёсся тревожный шёпот из кубанки.

Вдруг стремительным порывом мощная дверь со скрипом отворилась, и в комнату почти вбежал какой-то разодетый щёголем коренастый вельможа с круглым лицом и растрёпанными светлыми волосами. От неожиданности Паша вскочил по стойке смирно, как если бы он был учеником в школе и в класс внезапно пожаловал директор. Бойченко же неприметной мышкой невольно замер под столом.

Удивление всего на миг промелькнуло во взгляде незнакомца, но он тут же взял себя в руки, и барским тоном осведомился:

– Что тут у нас. Лицо русское, а одежда горцев. С Кавказской линии фельдъегерь прибыл?

Паша, остолбеневший от вызывающего неприязнь визитёра, услышав за вечер во второй раз знакомое слово, на всякий случай кивнул.

Круглолицый вынул из потайного кармана в подкладке сюртука запечатанный сургучом белый конверт, и протянул его Степанцеву:

– Завтра доставишь по адресу. Не вздумай открывать и никому не показывай, иначе без головы останешься. Понял?

Из кубанки на столе раздалось испуганное оханье и причитание ангела:

– О, Боже мой! Какой кошмар! Что же это творится?

Снова кивнув, Степанцев молча принял конверт, и моментально спрятал его за пазухой. Едва это произошло, незнакомец, со скоростью метеорита вылетел из помещения, позабыв закрыть за собой дверь, в широком проёме которой в течение минуты замельтешили хорошенькие личики служанок, одетых в однотонные серые и небесно-голубые платья с длинными накрахмаленными передниками, сродни фартукам первоклассниц. Поигрывая искусственно сделанными локонами, торчащими из-под выбеленных чепчиков, девушки кокетливо жмурились и хихикали, и без всякого стеснения высказывались о стоявшем в некотором оцепенении молодой человеке.

– Ах, вы только посмотрите какой он красавчик!

– Ой, он смущён, как это мило!

– Какой застенчивый…

– О, он такой юный, даже усов ещё себе не отрастил…

Заприметив, что сын схватился за лицо, и будто ищет там признаки мужской растительности, ласковым тоном Елена Юрьевна посоветовала:

– Молчи, пусть себе чирикают. Однажды у тебя будут и усы, и борода будет, если захочешь.