Сейчас он демонстративно отстранился от всего, что может помешать исполнению старого договора, но что это был за намёк?

Как Ронард может избежать навязанной свадьбы, не подставив под божественный удар Империю? Как ни крути, вариант только один – чтобы Самакона сама отказалась от претензий на родство.

Война не выход. Да, теперь её можно развязать без опасений – новый договор не подписан, и препятствий больше нет. Но силы Империи и Самаконы примерно равны, и глупо будет рассчитывать на быструю победу, их капитуляцию и отказ от Ektescap for frelse. Даже при удачном исходе прежде пройдёт несколько кровавых месяцев, а то и лет…

Устранить шахинов и сестёр-близняшек? Да, и такая мысль мелькала. Тоже не выход, найдутся другие члены шахской семьи.

Шантаж, хитрости, угрозы? В этом деле с Самаконой не тягаться никому, не стоит и пытаться.

Ментальная атака на Джемрена от лучших магов Империи, чтобы вынудить его отказаться от родства? Но такое магическое воздействие недолговечно и оставляет след. И кто знает, какие магические ресурсы скрывает Самакона. Официально у них магов практически нет, но Ронард засёк слабые флуктуации в свите сиятельной Элмас.

Получается, нет способов. Или же… На что Нердес намекал, говоря о нестандартных решениях?

Ронард вдруг замер от отчаянной мысли. Безумной, возмутительной, чудовищной. В сложившейся безвыходной ситуации ведь четыре угла. Империя, Самакона, Лес и…

– Боги.

Что я, что Хельме вытаращились на серьёзную Мексу.

– Боги, Ардина, – продолжила она так спокойно, будто предлагала зайти к соседям одолжить немного соли. – Это в их силах.

Я никогда особо не верила в богов. Вернее, в то, что они до сих пор присутствуют в нашем мире. Сёстры-послушницы в обители отбили всякую охоту. Да, культ семерых Вечных с переменным успехом процветал то там, то тут. Но чтобы в них верить, не должны ли и они активно участвовать в жизни презренных людей, говорить с ними, откликаться на их молитвы? А боги давно молчат.

При этом я верю в их кару. И в то, что их ожившие статуи в ровельском храме Вечных говорили с нами, участниками турнира. Но кары, постигшие Истрию и прочих отступников договора, больше походили на какую-то давно заложенную инструкцию, алгоритм. А разговоры статуй и вовсе в какой-то момент показались иллюзией, наложенной организаторами турнира.

Боги не разговаривают с людьми, не внемлют их просьбам. Уверена, если они и были раньше, то давно ушли, вложив свою силу в оставшиеся истуканы и пропитав ею старые бумаги, тот же договор.

Божественных чудес давно уже не случается, да те же статуи Вечных в Ровеле, уверена – не более, чем аттракцион, поддерживаемый местными служителями.

И что Мекса предлагает? Пасть им в ноги, в надежде быть услышанной? Тем, в чьё присутствие я не верю?

– Сагарта Милостивая ведь одарила принца благословением, – тихо подсказал Анхельм. Это он о брачных татуировках, что предъявил Аландес на Middag kjære.

– Ещё бы, – фыркнула я. – Кто ж из людей отличит работу придворных магов от божественной отметки.

– Ты не права, Ардин. Это были истинные знаки. И до богов можно достучаться и вне общепринятых ритуалов.

– Если им не всё равно, Хельме, то как они смогли допустить всё это?! Какой смысл просить, если они и так всевидящие? Почему они не вмешались, когда было самое время? – не выдержала я.

«Детка, боюсь, белый идальго прав, – встряли дядюшки-духи. – В этом мире есть вещи и посерьёзнее сорок пятого калибра и фасоли».

Духи отбросили свою игривость, перейдя с разнузданного говора портовых грузчиков на обычный человеческий язык.

«Мы ж тут сами недолго, Ардиночка. Сколько уж? Лет двести с копейками… Копейки что такое? Ну, это как ойро ваши, только ещё мельче монетки. Не важно… Нам ведь тоже в новинку всё было, а уж тем более из нашего мира прямиком сюда угодить…»