где мы его обретём.
Знают лишь боги о том:
всё им известно, однако не всё им подвластно,
и над богами царит
сотканный мойрами рок.
Как одеянье,
он укрывает
тело вселенной,
смертное с вечным
переплетая
в сложном узоре.
Воле небес подчинись и оставь её, слышишь?
Разное вам суждено, не держи её, слышишь?
Море шептало так, снова и снова корабль могучий целуя,
чистой лазурью своих многочисленных волн,
в сон проникая Тесея мучительной мыслью,
в сердце – безмерной тоской.
– Слушай же, слушай, мой голос ты знаешь с рожденья,
в нём узнаешь ты дыханье отца?
Слушай же, слушай,
слушай меня.
Тише и тише всё шепот. Мучительно тихий,
только Тесею он слышен сквозь сон.
Кормчий же бодрствует, радуясь тихому морю,
смело корабль направляя вперёд.
Глубже и глубже
в царство своё
разум Тесея Морфей погружает.
Но всё яснее
сквозь сновиденье
спящего море зовёт.
– Слушай же, слушай, тебе я открою, что скрыто от смертных богами,
то, что оракул лишь может услышать в дыхании звёзд,
в небе расцветших из слёз, обронённых луною
в ночь, когда царственный Эндимион
в сон погрузился навеки.
Подвиг, что ты совершил, это только начало,
первая нить твоего полотна.
Много свершишь ты великих деяний,
славу в веках обретёшь.
Но за величьем и славой всегда, словно тень, укрывается в жизни страданье.
Мир гармоничен и всё в равновесии в нем сохраняется вечно:
так, человеку чем больше дано, тем он большего может лишиться.
Горечь тяжелая первой разлуки тебя ожидает.
Должен навеки проститься с любимою ты.
Ваши пути на мгновенье сплелись, но сегодня
им суждено разойтись.
Хоть ты от бога рождён и хотя велика твоя сила,
ждёт тебя смертных удел.
Ей же иное, ты знай, предначертано роком,
ибо бессмертье она обретёт:
станет супругой она
бога великого скоро.
К первому дикому острову ты, пробудившись, корабль свой направишь,
там и оставишь любимую ты.
Воле небес подчинись и оставь её, слышишь?
Разное вам суждено, не держи её, слышишь?
Ярко сияет печалью серебряной, к небу прижавшись, луна.
И от холодного света
вдруг пробудился Тесей.
Полон тяжёлых раздумий, он взор обратил к Ариадне:
девушка крепко спала.
Ветер укрылся в её волосах,
в роще как будто,
тихо кудрями, лишь изредка, словно ветвями, играя.
Нежностью дышит она, и в руках лебединых,
держит, как будто боясь уронить, обретённые грёзы.
В свете луны силуэтом сквозь ткань обнажается истина тела:
шеи склонённой изящная тонкость,
хрупкие линии плеч,
прелесть округлой груди,
талии узкой,
стеблю подобной, изгиб,
стройная грация ног.
В истине тела являет гармонию чистую необъяснимо душа.
Тихо, любуясь любимою, молвил с тоскою Тесей:
– Много, так много тебе я сказать
должен был раньше, но время уходит.
Спи, я не буду тревожить твой сон,
хоть и разлука близка.
Жизнь ты спасла мне своей добротою,
сердце пленила красой.
Пусть наши жизни подвластны судьбе и богам,
но наши чувства свободны.
Знаю, что ты никогда не поймёшь
то, что я сделать обязан, —
только иначе,
я не могу поступить.
Станешь бессмертною ты,
станешь супругою бога,
вечной, небесной любовью тебя окружит он.
Я же умру, но ты помни всегда:
смертный, тебя я любил беззаветно.
Боги завидуют нам,
вечны они и не ведают горя.
Мы же живём и страдаем,
но тем сильней
чувствуем счастье.
Наша любовь – как живая звезда,
ночью зажглась и во тьме засияла.
Хоть и погаснет она, но сиянием ярким
преобразит этот мир навсегда.
К кормчему грустно подходит Тесей
и говорит ему:
– Видно ль
остров поблизости где?
Кормчий кивает в ответ,
к острову взор обращая,
что в отдалении тенью широкой
словно из вод вырастает.
– К острову этому путь ты держи,
Там остановимся, слышишь?
Там ненадолго сойду я на берег,
Тотчас вернусь, и продолжим мы путь»