Конституция не может быть полностью нейтральной к идеологии, хотя может достаточно свободно или жестко устанавливать отношение государственных органов к той или иной системе идей и взглядов. Поэтому взаимоотношения конституции и идеологии могут основываться на разных принципах.

Принцип идеологического монизма. Принцип конституционного закрепления одной официальной и общеобязательной идеологии был характерен для советских конституций. В советский период конституции партийная и государственная практика не допускали плюрализма в области идеологии и политики. В период правления Сталина возникла и получила всеобщее распространение тотальная форма идеологического господства, которая в своих главных чертах находила отражение в нормах советского государственного права.

Советские конституции с момента их появления всегда отличались повышенной идеологической насыщенностью. Находясь на вершине конституционного строительства Советского государства, Конституция СССР 1977 года прямо закрепляла господство в различных сферах государственной, общественной и научной жизни одной идеологии, которая официально называлась марксистско-ленинской и применялась для обоснования социалистического и коммунистического строительства.

Роль идеологического манифеста выполняла преамбула Конституции СССР 1977 года. В ней отмечалась руководящая роль Коммунистической партии Советского Союза, подчеркивалась высшая цель Советского государства – построение бесклассового коммунистического общества, провозглашалась взаимосвязь конституционного творчества с научным коммунизмом. Это нашло отражение в том, что народ принимает конституцию, «руководствуясь идеями научного коммунизма».

В самом тексте конституции было много норм и положений, реализация которых тесным образом увязывалась с теми или иными аспектами марксистско-ленинской идеологии. Согласно ст. 6 этой Конституции, руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является «вооруженная марксистско-ленинским учением» КПСС, которая определяла генеральную перспективу развития общества, направления внутренней и внешней политики СССР. В ст. 25 закреплялось, что единая система народного образования в СССР служит в том числе «коммунистическому воспитанию… молодежи». Устанавливались целевые ограничения на осуществление ряда важнейших субъективных прав и свобод граждан. В ст. 47 и 51 Конституции провозглашалось, что гражданам гарантируется свобода научного, технического и художественного творчества, предоставляется право объединяться в общественные организации только «в соответствии с целями коммунистического строительства».

В Конституции РСФСР 1978 года до начала внесения в нее изменений содержались сходные положения идеологического характера.

Советские конституции не только не гарантировали возможность распространения различных идей и взглядов, но и молчаливо санкционировали практику идеологического преследования под видом «антисоветской пропаганды и агитации». Преследования, в том числе уголовные, осуществлялись по отношению к представителям «свободных» профессий: деятелям науки, литературы, искусства, – если они были сторонниками или выразителями официально не одобряемых направлений в различных сферах культуры. Несмотря на существование больших культурных различий народов и наций, населявших территорию Советского Союза, официальная марксистско-ленинская идеология пронизывала дошкольное, среднее, вузовское и послевузовское образование. С ее помощью правящая элита стремилась создать и поддерживать «монолитный» характер советского общества. Поэтому конституция не могла регулировать культурное многообразие или способствовать его развитию. Хотя в Советском государстве получили широкое развитие разнообразные формы национальной государственности больших и малых народов (союзная республика, автономная республика, автономный округ, автономная область), их существование обосновывалось потребностями реализации права народов на самоопределение. Поэтому формы национально-культурной автономии, которые, как правило, способствуют развитию национального языка и культурных традиций, использовались крайне слабо без законодательно оформленных организационно-правовых форм. Четкое законодательное закрепление организационно-правовой формы национально-культурной автономии произошло только в 1996 году