. Французская модель предполагает, что в целом бремя гарантированных прав помещается в текст конституции. Для англичан свобода, как она была представлена во французской Декларации 1789 года, являлась неким абстрактным правом, лишенным практических полномочий и гарантий. Она «стремилась низвести индивидов до положения совокупности неразличимых атомов, которые бы с легкостью становились жертвами деспотического правления»[53]. Вместе с тем, пройдя революционный этап, французская модель конституционализма сформировала представление о том, что гарантии прав и свобод должны закрепляться в конституции.

Это понятие прав – часть всестороннего набора идей, с помощью которого Французская революция внесла вклад в концептуальное развитие конституционализма. Его главная характеристика – понимание конституции как писаного воплощения имеющих универсальную силу принципов и доктринальных истин, которые представляют собой своего рода рациональный план для предельно рационального и хорошо функционирующего государства. Этот конституционный стандарт завершенной рациональности влечет за собой непрерывные поиски совершенствования государства и включает дух политического динамизма в концепцию конституционализма, которого недостает ни английской, ни американской версии.

Следовательно, во французском варианте юридические механизмы, предписанные конституцией, не менее важны, чем политические средства. Таким образом, что кажется парадоксальным на первый взгляд, а именно – революционно и философски чрезвычайно влиятельная Декларация прав человека и гражданина 1789 года играла только незначительную роль в конституционной жизни Франции. Однако в настоящее время она инкорпорирована в действующее конституционное право Франции и применяется в интерпретации Конституционного Совета Франции[54].

Конституционные права реализуют политические требования и, прежде всего, удовлетворяются в сфере политики. Французские конституции никогда не предусматривали судебный надзор до Конституции V Республики 1958 года. Они главным образом полагались на действие политического процесса в целом и в особенности на право парламента предписывать конституцию.

С другой стороны, живой отклик французской конституционной модели к политическому процессу облегчил объединение в конституции независимых целей политики (подобно социальным правам и целям государства). Такой целевой конституционализм чужд конституционной мысли США, которая рассматривает это как потенциальный риск для юридической нормативности конституции. Кроме того, учитывая происхождение конституционализма в США, американцы доверяют судам больше, чем парламентам.

Во второй половине ХХ века возникла и в настоящее время продолжает формироваться новая концепция европейского конституционализма. Ее возникновение связано с правовым оформлением европейской интеграции в рамках Европейских сообществ и позднее Европейского союза и составляющих их правовую основу договоров – так называемого первичного права. В современных исследованиях европейской интеграции существуют сторонники новой концепции «многоуровневого конституционализма» («multilevel constitutionalism») или «многослойного конституционализма». Понятие «многоуровневый конституционализм» применительно к процессу европейской интеграции введено немецким исследователем европейского права и имеет своих сторонников[55]. Оно призвано отразить специфику конституционного процесса в Европе.

Другой немецкий исследователь Райнер Арнольд выделяет три уровня европейского конституционного права: национальный, на котором действуют Конституции государств – членов Европейского союза; наднациональный, на котором существуют основы права трех Европейских сообществ и Европейского союза; а также третий уровень – уровень Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с дополнительными протоколами, которая действует в отношении членов Совета Европы