Царица в рубище рабыни,
Запроданная в дом рабу…
Торговец грузит на арбу
Пропёкшиеся крепко дыни.
Кумыс, сверкающий на солнце,
Из пиалы широкой пьёт,
Халатом вытирает рот…
Пьёт!.. Вытирает!.. И смеётся!
Но меч, отточенный страданьем,
Над благоверным занесён;
Вот набежала тень… О давнем,
О неизбывном – грустный сон!
Пир на поле Куликовом
А. П. Бубнов. «Утро на Куликовом поле»
Возвеселилась Русь и в доброй силе
На ратный пир, на сечу собралась.
Уже в ней было что-то от России,
И светел был, как именинник, князь.
Посверкивая мудрыми глазами,
Сошёл с коня, торжественный чуть-чуть,
Чтоб наудачу здесь, перед полками,
Крутым шеломом Дону зачерпнуть.
И волны не отхлынули обратно.
На княжеский ответствуя поклон,
Узнав ещё не названного брата,
С Димитрием облобызался Дон.
И выплеснулся к вражеским повозкам,
В теченье многоводном расступясь.
И пропустил Димитриево войско.
И голову покрыл на битву князь.
Теснились мы. Примеривались взглядом.
Дышали углублённо, горячо.
И не было среди стоявших рядом,
Кто бы вперёд не выдвинул плечо.
Мечи дымились утренней росою.
Струилось грозно лезвие реки.
И среди копий, наклонённых к бою,
Проглянули полтавские штыки.
Не в тереме – у сильного в неволе,
Не в храме – что без воли тоже пуст,
Не за столом, а в пиршественном поле
Своё рожденье праздновала Русь.
Сородичи сошлись единым станом
От княжеских сапожек до лаптей.
А больше было на пиру незваных,
Но дорогих по случаю гостей.
Их почестями встретили – не просто,
Поили кровью – допьяна причём,
«За Русь!», «За князя!» – громыхали тосты,
И сабля звонко чокалась с мечом.
Стрел лебединых подавалось брашно,
И бражники валились тут и там,
Покуда брани круговая чаша
Гуляла по пирующим рядам…
Горою пир! Постыдно воздержанье!
Позорно – уклоняться от струи!..
И вот мертвецки пьяные лежали
Уже в обнимку – гости и свои.
Иного обнесли ковшом. Немилость?
Но тем, кто опрокинулся в закат
Глазами вверх, Бородино приснилось
И в пламени великом Сталинград…
Иван Грозный
Русский царь остробородый;
Из молитвы да в угар!..
Шляхту бил и бил татар
И бояр – о плаху мордой.
Женолюб и костоправ,
Гордых пригибал насильно.
И прибил во гневе сына,
Русь к нему приревновав.
Люто Родину любил,
Обожал её смертельно:
Приднепровский чернобыл
И лесов уральских темень.
Страшный, трудный человек.
От его косого взгляда
Был зачат петровский век…
Или добренького надо?
Упредил в измене всех.
Небывалой, видно, силы,
Если на душу взял грех
Много, мало – всей России;
Беспримерно был велик,
Если от его раденья
И замученного крик
Возвестил страны рожденье?!
«Горожане ахают…»
(1970)
Горожане ахают,
Сторонясь…
Как обнялся с плахою
Ясный князь.
Сковырнулся с кручи,
Камнем лёг
Страже под скрипучий,
Под сапог…
В хохот государыня!
Кувырком!
Князю ель подарена
На хором.
А его невестушке —
Женишок —
Из еловой ветоши
Посошок!
Пишут казаки письмо
И. Е. Репин. «Письмо запорожцев турецкому султану»
Пишут казаки письмо. Смачно, весело, звонко!
Кроют владыку турецкого в мать-перемать…
Кто же такое султану дерзнёт прочитать?
Добрый гостинец прими, воровская сторонка!
А дипломатии, ясно, тут нет никакой.
Сколько толмач не усердствуй, не сыщет и страха.
Клякса, чернила размазаны? Это папаха
С хохотом брошена крепкой казацкой рукой!
Позубоскалить старшины бывалые рады!
Сгрудясь над каждым словцом, забавляется стан.
Вместо вечерней молитвы прочти! Столько правды
Кто ещё скажет тебе, хмуробровый султан?
Ты им ответишь на содранных заживо кожах,
На кол сажая и крест выжигая на лбах…
Пишут казаки, хохочут… И звякают в ножнах
Острые сабли седых беззаботных рубак!
Побасёнки с Ермаком Тимофеевичем
В. И. Суриков. «Покорение Сибири Ермаком»
«Дьяки бают, что – казак