«нормальный вес / нормальная тёлка / нормальное бухалово» и т. п.

Порядка полутора тысяч таких двусловесных строк, составивших часть 2-ю, целенаправленно отражают возрастные перемены среднестатистического гуманоида из отдельно взятой страны в ходе пробежки по кругу его/её жизни.

Зачастую эти строко-спарки содержат ухмылистую иронию, иногда беспощадную. (Впрочем, это уже ближе к концу члена.) Порою забавную комичность. Но главное – подкупает простота приёма. Доступность творчества без окончания литзаведений.

Умиляюще первозданная простота и непритязательность приёма работает безотказно. Оттого-то вся 2-я часть катит – словно реченька течёт.

На какой-то из пар гордо приосанишься, на другой ностальгически вздохнёшь, по пути к легко предсказуемому, вполне нормальному концу.

Тоже без точки.

Но главное достоинство – незамысловатость: после десятой строчки начало следующей вставляешь авто-рефреном, и даже предугадываешь, что выскочит дальше, спустя десяток строк. Хоть и не всегда в десятку.

Однако в целом она подкупает, эта часть сорокинской страды, и в ней ты начинаешь чувствовать себя хозяином, субъектом творческого процесса, умиляясь точностью попаданий своих угадок предстоящего полстраницей глубже по скользящему ослочлену. Да, промахи тоже случаются, но разброс не далее чем на пару строк.

Попробуйте! Вы сотворите нормальный нормалёк, уверяю вас.

Призна́юсь, что лично мне, как читателю, не хватило «нормальных пиздюлей». Остаётся лишь надеяться и ждать нового, дополненного и переработанного издания «Нормы», где автор отмудохает недоудовлетворившихся.

(Попутное примечание № 1: Об отношении “автор – произведение”)

А если начистоту, сугубо между нами, – не скрою, что предыдущий абзац просто бла для красного словца.

Что ставить промашки данного автора, как и остальных, причастных к любым другим произведениям, им в вину – есть нагло вопиющая несправедливость. И даже если он в одиночку, а хоть и с подмогой его концептуальной шоблы выпишет мне нормальных пиздюлей, то в том никак не стоит усматривать его/их заслуг.

Чем дальше занимаешься писательским ремеслом, тем яснее видишь, что – да, не мы пишем, но пишут нами, если, конечно, хватает смелости трезво взглянуть правде в глаза.

Автор – всего лишь труба для переливания из «бассейна А в бассейн Б», но что конкретно льётся – к тому он не при чём, и на его совести, единственно, ответственность за выбор: быть или не быть трубой?

Отмечались случаи отказников и забастовщиков. Саботаж тоже имел место. Достаточно вспомнить Николай Василича, спалившего второй том недоизлитой поэмы про Мёртвых Душ. Приступ пиромании вызван, несомненно, беспочвенными страхами, что из-за вливания помянутого тома мир станет гнуснее, чем его и так и так всё равно испаскудят. По любому.

Ах! Эти милые наивные классики! Да оглянитесь вы! Ведь этих труб вокруг миллионы – не через ту, так чрез другую, но хлюпнут в мир и «Апрельские Тезисы» и «Гарри Поттеры» и фейлетоны этого… (ну ты ж глянь! я ведь помнил… фамилия у трубы такая… жабье-лягушачья, не то цыплячья… как же, бишь, его ?.. а да пошёл он нах¥й!)

Однако хватит впадать в эмоциональную прострацию. Продолжим рассмотрение.)

Вторая часть «Нормы», как сказано неоднократно и не одним и тем же критиком, “полна иронии”.

(“Ирония” по-русски – “негласное ниспровержение”, однако в современной критике верх взяла струя, где вместо “иронии” правильнее говорить “десакрализация”.)

И каким же образом устраивается ниспровергающая десакрализация в каждой, что ни на есть членостроке?

Да легко! Как уже вскользь упоминалось, обильная куча эпизодиков, навалянная автором в первой части, замазала смысл знакомого слова, втемяшила раскрывшему сорокинский шедевр неортодоксальное прочтение существительного «норма». Оно, его трудами, превращено в говно.