В послевоенные годы окончательно сложилась иерархическая система взяточничества в торговле, бытовом обслуживании, строительстве. Иерархия взяток состояла в том, что руководители, получавшие взятки от директоров предприятий, сами выплачивали определенные суммы своему начальству, и низы должны были учитывать, давая взятки, что часть этих сумм уйдет выше. Как было установлено по одному из дел, расследовавшемуся в 80-е годы, директора ленинградских кладбищ, собирая дань с бригадиров могильщиков, выплачивали определенную ежемесячную мзду руководителю специализированного объединения, его заместителям, учитывая «расходы» последних в горисполкоме.

Жесткое централизованное планирование производства и распределения всего и вся неизбежно приводило к возникновению прорех в едином плане. Чтобы гигантский народнохозяйственный механизм не забуксовал, его приходилось постоянно латать на ходу. Перераспределение необходимых для этого материальных ресурсов находилось в руках всесильного аппарата. От госплановских и министерских Акакиев Акакиевичей зависело благополучие крупнейших предприятий, отраслей производства, областей и регионов.

Для пробивания фондов, заказов, ресурсов, изменения планов требовался постоянный контакт с чиновниками центрального правительственного аппарата, и в столице возник целый институт профессиональных толкачей-взяткодателей. Такой толкач – представитель предприятия, области, региона постоянно обитал в Москве и при помощи мзды (угощений в ресторанах, подарков и просто денег) или «девочек» выбивал у столоначальников необходимые ресурсы, добивался изменения планируемого выпуска продукции и т. п. Практически каждый крупный хозяйственник выплачивал в той или иной форме мзду московским чиновникам.

Взятка как способ затыкания дыр планирования, а иногда единственная к тому возможность, довольно широко применялась и на местах. Юридический состав взяточничества обязательно требует личного интереса взяткодателя. Но сложилась практика передачи взяток в интересах производства, когда личный интерес дающего отодвигался на второй план и не был прямым. Судебная практика, толкуя закон, выработала термин «взятка в ложно понимаемых интересах государства». Тем самым как бы официально признавалось, что коррупция стала одним из средств управления народным хозяйством.

Взятки в интересах предприятий давались из необъятного кармана «хозяина» – государства. Исследования прошедших через суды дел, которые я провел в 70-х годах, показали, что 85 процентов всех сумм, переданных в качестве взяток, были изъяты из государственных средств. Но, крадя миллионы, чиновники приносили вред на многие миллиарды. Грандиозные великие стройки и тому подобные проекты, нередко хорошо «подмазанные» заинтересованными лицами, внесли свой немалый вклад в разрушение экономики страны и оставили высушенный Арал, гибель рыбы в Волге и Азовском море и многое другое, что в конечном счете и ускорило конец режима.

Хотя толкачи и смазывали наличными неповоротливую машину коммунистической экономики, она не могла удовлетворить реальные потребности общества, и буквально во всех сферах жизни установились теневые отношения. Промышленность из специально создаваемых излишков сырья выпускала «левую», то есть неучтенную, продукцию, торговая сеть реализовывала «левый» товар, шоферы продавали «налево» транспортные услуги, крестьянин уклонялся от работы в колхозе и торговал плодами приусадебного участка, партийные, госплановские, министерские и прочие чиновники за взятки распределяли сырье, материалы, права на поставки и заодно торговали должностями, дававшими возможность такой торговли, милицейские начальники и прокуроры обеспечивали прикрытие теневой экономики. Разумеется, за взятки. Постепенно теневые отношения стали играть настолько важную роль, что без нее экономика вообще не могла функционировать. Пробуксовка плановой системы показала, что она не в состоянии распространить свое влияние на все сферы жизни, и чем дальше, тем больше государство вынуждено было отпускать вожжи управления обществом.