Какой же сейчас год? Когда наступит это дивное время? Выговор у всех студентов был одинаковый, но какой-то странный. Вроде бы похож на московский, а вроде уже и не похож. Она полетела дальше в поисках хоть каких-то зацепок. Внизу расстилался широкий проспект, по нему шла весёлая компания, в которой она с удивлением увидела несколько совершенно чёрных лиц. Даже не мулаты, а самые натуральные негры! И они тоже говорят по-русски! Вдоль проспекта стояли лавочки, и почти на каждой сидел прохожий с книгой. Похоже, все здесь были грамотными и любили читать. Высокие деревья и широкие газоны отделяли тротуар от шума и пыли проезжей части. После каменных джунглей Лондона, эта новая Москва казалась Эдемским садом. В конце проспекта рабочие крепили к зданию длинный кусок красной ткани. На нём красовалась видная издалека надпись: «С 50-летием Великого Октября, самым главным праздником XX века!» Хорошо, хотя бы с веком определилась. Значит, революция случилась в октябре, а революционеров теперь наверняка называют октябристами по аналогии с декабристами, поднявшими восстание в декабре. Но в каком именно году произошло Октябрьское восстание? И в каком веке? В её собственном или только в XX? Доживёт ли она до этого счастливого момента? Здания вокруг начали расплываться, и узнать точную дату она не успела.

Наташа медленно просыпалась, удивляясь яркости и чёткости деталей своего сновидения. Надо рассказать Коле и Саше. Скосив глаза на пустую половину кровати, она поняла, что Коля уже встал. Прислушавшись, различила гул голосов на первом этаже. Очевидно, Саша тоже встал, и теперь обсуждает с Колей корректуру очередного выпуска «Колокола». Ох, и достанется ей на орехи!

Она спустилась в столовую лёгким, уверенным шагом, держась спокойно и непринуждённо. Черты лица её не отличались правильностью; цепкий взгляд и решительное выражение делали её похожей на идеальную стенографистку для финансового магната. Но горе работодателю, если она уйдёт к его конкуренту. Даже если она не выдаст его секретов, дела его всё равно пошатнутся. Ведь где же он найдёт вторую такую помощницу?

– Доброе утро, мальчики! – нежно сказала она, садясь за стол. – Приятного аппетита!

Мальчикам было уже хорошо за сорок, в их длинных бородах и волосах струились серябряные нити, а в солидном послужном списке аресты и ссылки чередовались с семейными трагедиями. Всё как полагается истинным революционерам. К Саше недавно пришла известность – его еженедельник теперь читала вся Россия несмотря на то, или именно благодаря тому, что цензура внесла его в единый реестр запретных изданий. Колины стихи пока всенародной славы не снискали. Внешне друзья были чем-то неуловимо похожи, но в Саше чувствовалась сфокусированная на цели энергия, жгучая, как собранный в лупе солнечный свет, способный воспламенить сухой мох, а Коля сиял рассеянным светом во все стороны, как светлячок в тёмном лесу. Неудивительно, что первый был журналистом, а второй – поэтом.

– А мы как раз твою корректуру читаем, Натали, – улыбнулся Саша.

– Только не говори мне, что я опять пропустила опечатку в слове «главнокомандующий», – запротестовала она. – На этот раз я вычитывала гораздо внимательней.

– Ты вообще делаешь большие успехи, – согласился он. – Твоё мастерство корректора растёт не по дням, а по часам. Мы пока вообще ни одной опечатки не нашли.

Наташа была уверена, что опечаток там хватает, но не стала дальше продолжать эту тему. Ей очень хотелось рассказать про свой сон о будущем. Когда она дошла до описания университета на Воробьёвых горах, Саша повернулся к Коле.