И слагаются в рассказы
Травы, птицы, небеса…
Кто картины данной автор,
Зодчий радуги литой,
Гений свёрстанных метафор
С тучкой, воздухом, водой?
Я ответ не знаю, друже,
Просто верю, что найдёт
Близких родственные души
Нот и строчек переплёт.
Строки греют сине-белым,
Даже в те деньки, когда
Взять охота парабеллум,
Став пробелом навсегда.
Теория
В залоге у бесстрашной красоты
Цветут черты весеннего запала,
И я осознаю, что в душу ты
Мою до самой вечности запала.
Ложится ночь на рваное крыло,
А в голове моей танцуют стансы.
Горит зори бессмертник. Пробрало
Меня до содержимого нюанса:
Ты соткана, возможно даже мной
Из линий тэта, йота или мета
В тугое идеала волокно,
В пучок зори, в теорию ответа.
Рождение слов
Пишу о поле и о васильке,
И что-нибудь о Родине и долге,
Плывущее, как парус вдалеке,
На Каменке, на Яузе, на Волге…
По-новому заныриваю вглубь
Графемно-цветовой синестезии
И чувствую, как ягодками губ
Касается меня душа России.
Так льются и вливаются в нутро
Поэта тишина, цветы и небо
И слепленный из облака хитро
Прообраз древнегреческого Феба.
Так жизнь переливается едва
Из полного отчаянья в улыбку,
И чистые рождаются слова
Под плачущую скрипку…
***
Прошу, мужайтесь, Родины сыны,
Мы умираем даже без войны,
Несём свои кресты и горбим спины,
Всегда на шаг от пламени пучины.
Я помню дно. Там тоже были вы
В сокровище молчания правы
И в том, что, покидая склепы, клетки,
Ранетки алых зорь срывали с ветки.
***
Прогуляюсь по узкоколейке
И судьбе прошепчу: «Ну и пусть…»
Или память отдам за копейки
Я тебе, одинокая грусть.
Я сойду на заросшую стёжку,
Да поближе к забвенью – впритык,
Вычитать из души понемножку
Всё, к чему безнадёжно привык.
Говори или пой, пустомеля,
До последних – загробных сутём,
До зарницы над золотом хмеля
Там, где дышит легко чернозём.
***
Путём экспериментов или проб
Я водружаю опыт на страницы,
Покинув коммунально-шумный гроб,
Лечу душой туда, где лес и птицы.
В горах щебечет галечный родник
И катится по склону кедра шишка.
Я воспарил, уснув, а не поник.
Мои друзья сегодня – чай и книжка.
Ты загляни ко мне на огонёк,
Но не бери с собой порыв буранный,
Мы проведём сиреневый денёк
В тени лесной, в долине безымянной.
Первый круг
Скрип избы на курьих ножках
Слышится в лесу,
Где в берёзовых серёжках
Видно стрекозу…
Свет, разлитый на раздолье,
Вызревает в тень.
Деревенька, гул застолья,
Белая сирень.
Пепел музыки весенней
На стекло пруда
Отпадает от растений
Раз и навсегда.
Плачет дудочка пастушья
Из гортаней птиц
В тишине, где простодушье
Бродит средь теплиц.
Веет древностью низинной
Родина моя,
И становится былиной
Радуги струя.
Дотлевают до прозренья
Смыслы мелочей,
И обрывочное зренье
Падает в ручей…
Край России – многотомный
Для поэта друг.
Я читаю тихо, томно
Неба первый круг.
Утро на Каменке
Каменка, деревня, купола.
Пёрышко жар-птицы на водице
Светится. Зарница зацвела,
Поле с ковылями золотится.
Каменка. На храме серебро
Серого древесного лемеха —
Рая образ. Грея мне нутро,
Птицы пенье вывернулось в эхо.
Пахнут алым жёлтые луга,
Русский дух выходит из потёмок,
И сирени пышной облака
Трогает есенинский потомок.
***
Мы долго просидели, но быстро поседели.
Смотрели из окошка на метели,
Бросали якоря, стояли на мели,
Тонули, вылезали из петли.
О, сколько там стихий за поворотом
Оставлено! А сколько слов, по нотам
Разложенных в собрании стихов,
Мы извлекли из тающих снегов?
Да, было дело, помню, кровь кипела,
Но отзвенела птичья а капелла,
Слетело облачко с черёмухи легко
И на стекло озёрное легло.
Я говорю опять: «Спасибо Богу
За то, что коротаю понемногу
В огне поленниц
Короткий миг:
Вчера младенец,
Теперь старик».
Уровень баланса
Меня пьянит дыхание весны