«Молчанья ангел», – как сказал бы Брюсов.
***
Древесной свежестью подышим
Весной глубокой,
Во славу всем живым и жившим,
Во имя Бога.
Пришла пора теплыни ранней —
Словесной жатвы,
Набухших почек трепетаний —
Их клейкой клятвы.
Лишения
Нет, не сожгу до глазного я донышка
Ласковый цвет василька
Тот, что воспитан заботою солнышка
Под перезвон родника.
Пусть пролистают моё отражения,
Всё превращая в труху,
Времени волны, заботы, лишения —
То, что осилить смогу.
***
Я люблю вас, поймы
Рек в шелках тумана,
Осени альбомы,
Добрая поляна…
День люблю вчерашний
С запахом подзола,
Где стоят, как башни,
Скалы – птичья школа.
Я люблю пичуги
Детские кларнеты,
Мир, где жизни звуки
Тянут руки к свету.
***
Будто бы на канве
Вышит немой простор
С ласточкой в синеве,
С амфитеатром гор.
Преподаёт тепло
Солнца горячий лоб,
Греет луча стрелой
Русскую землю, чтоб
Радовались ростки,
Время глубоких вод
Вечно живой реки,
Вылитой в небосвод.
Ручейки
Распускаются цветы,
Дымка серебрится,
И в окрестные сады
Залетает птица.
Оживают ручейки
И бегут по грядке,
Словно две простых строки
По моей тетрадке.
Добрый день, весна моя,
Я уже проснулся
В новом плане бытия,
Где порхает муза.
Я вздыхаю – хорошо —
Небу рад, истоку
И за всё, что есть ещё
Благодарен Богу.
Уроки
Во мраке спозаранку
Сквозь отблески сапфира
Взгляну я на изнанку
Нутра картины мира.
Души моей зарницы —
Глубокие томленья
Прилягут на страницы
В тени уединенья.
Чуть более добра бы
В дела мои – в посылы,
Не пасть в геенну дабы,
В пасть пропасти, на виллы.
Мне б в жизни – Божьей школе
Освоить все уроки,
Учась господней воле,
Открыть её дороги.
***
Пасты разные беру
И пишу на белом
Я о том, что не умру,
В частности и в целом.
Не исчезну я, ни-ни,
Может, перестроюсь
В ручеёк в лесной тени
Иль в другую повесть.
Доживу до седины
Той, что серебрится
Лёгкой дымкою весны
Там, где реет птица.
Упаду я в облака
Там, где плачут ставни,
Там, где Дон или Ока
Плавно точат камни…
Присказка весны
Ветви вербы на столе,
Солнышко в окошке,
А душа моя в тепле
В старенькой сторожке.
Закричали петухи,
Распустилась дымка
Тонкой грацией строки —
Божьею улыбкой.
Это присказка про то,
Как метель отвыла,
Как весеннее плато
Расцветает мило.
Зазвенели ручейки,
И волшебный всполох,
Как белёсый плат с руки,
Облетел с черёмух.
Я наполняюсь
Я наполняюсь лесом,
Шелестами страниц,
Принадлежащих пьесам
Листьев, ручьев и птиц.
Я наполняюсь замком
Из бастионов-скал
В зыбком краю и зябком
Древних озёр-зеркал.
Я наполняюсь веком
Тем, что течёт внутри
Каждого птичьим эхом
На рубеже зори.
После грозы
Раздуты радуги, как будто пузыри,
В пучке рассвета послегрозового,
И чей-то голос тенет мне: «Смотри
На глубину родившегося слова…»
Я замираю. Слышится: «Аминь!».
Диона сеет водные крупицы,
До астр ополаскивает синь —
Святыню духа, воздуха и птицы.
Я ощущаю глуби губы те,
Что расчертил невидимый рейсфедер
На ткани вод. Легко… Не быть беде…
Не так ли, улыбающийся ветер?
Сюжет
Сюжет картин моих размашист,
Как по Шекспиру – всё игра,
В которой каменную тяжесть
Я оставляю во вчера.
Дружу я с воздухом, как птицы
И обнимаю жизнь двумя…
Пишу, как лучик по водице,
Лазури чистой полымя…
Я обнимаю мир, изгнанник —
Бродяга – странствия поэт,
И наливаю в шестигранник
Невыразимых снов букет.
Над Смоленском
Закат позолотил бугры асфальта,
Редея в небе пасмурном и сиром,
Свечою тлея и спекаясь смальтой,
Поблёскивая в дождике пунктиром.
Светило захлебнулось перелеском,
Смарагдом, анемоной, сочной глиной,
И облака, сгрудившись над Смоленском,
Чуть отдают былиной лебединой.
***
Кольчуга храма – выцветший лемех
В играющей водице серебрится,
Как Вышнего чешуйчатый доспех,
Как в вечность опрокинутая птица.
На всём заметна времени печать,
Помимо вод, жонглирующих солнцем,