Развитое государство не может жить в замкнутом пространстве, без взаимодействия с другими политико-экономическими объединениями, с которыми она производила бы духовно-цивилизационный обмен. У Руси до монгол таким социумом была Византия и (в меньшей степени) остальная Европа. Взаимодействие со Степью, с половцами, с которыми многие князья вступали в союзнические отношения и даже роднились, носило сугубо политико-военный характер. Кочевники не могли дать ничего серьезного в культурно-цивилизационном плане – слишком различны были экономические уклады. Монгольское нашествие внесло в эту ясную цивилизационную ситуацию коренную перемену. Руси, зажатой между католической Европой (Византия в 1204 г. была захвачена крестоносцами) и языческо-мусульманским Востоком, предстояло сделать исторический выбор: на кого опереться теперь? Казалось бы, выбирать все равно не из чего. Что реального могла дать Орда в культурном и экономическом плане? Ничего. Однако ситуация выбора привела к расколу, ибо была третья составляющая силы – военно-политическая. В тот период решающим фактором была сила меча. Меч определял, кому где властвовать и властвовать ли вообще.

В среде правящего класса сформировалось два течения. Одни князья привычно выбрали в качестве ориентира Европу. Другие – Восток в лице империи Чингизидов. Последнее обстоятельство, казалось, должно осложняться тем, что Орда выступала в качестве победителя Руси. Однако монголы не являлись завоевателями в чистом виде. Русь ими не оккупировалась. Кочевники сделали то же, что и предыдущие волны печенегов и половцев – несмотря на свои победы остались в степях. С половцами постепенно сложился своеобразный политико-экономический симбиоз оседлой Руси и кочевой Степи. Обе стороны воевали друг с другом, но и торговали, а князья и дружинники даже вступали в брачные союзы. Часть князей киевского периода Руси активно сотрудничала с кочевниками, используя дружины своих родственников и союзников для борьбы с другими княжествами. Отряды половцев десятки раз наводились на города и веси Руси. Их услуги оплачивались разрешением грабить земли князей-соперников. Так что психологическая основа для активного сотрудничества с новоприбывшими кочевниками была налицо. Качественная разница киевского периода сожительства со Степью состояла в том, что тогда Русь выступала по отношению к кочевникам как минимум равная по военному потенциалу сила. Половцы или другие кочевые племена никогда не наносили столь тяжких ран, как монголы. И самое главное, отношения со степняками никоим образом не сказывались на цивилизационной ориентации Руси. Русь продолжала быть составной частью римско-византийской цивилизации Европы. И вдруг для части политической элиты Руси Европа (впервые!) становится главным врагом страны, а Степь единственным союзником! То был переворот не меньший по политическим масштабам, чем разрыв, например, большевиков со «старым миром».

Смена ориентации проходила в жесткой и кровавой борьбе. Во главе «восточной ориентации» встал такой авторитетный и заслуженный политик, как князь Александр Невский. Он не только отказался от мысли бороться с ордынцами, но и постарался войти с ними в тесный союз, признав вассальную зависимость Руси от Орды. Это дало право называть его первым антизападником, хотя в те времена «Запада» в позднем его значении не было.

В оппозицию такому выбору встали братья Александра – Ярослав и, имевший на тот момент титул великого князя владимиро-суздальского, Андрей. Звание великого князя давало реальное старшинство над княжескими домами Северо-Западной Руси. Правда, Александр тоже был великим князем, причем киевским. По историческим меркам не так давно киевским князь считался первым по значимости, потому историки и назвали государство «Киевской Русью». Но к тому времени значение Киева свелось к нулю и осталось два сильных княжеских центра – Владимир на северо-западе Руси и Галич на ее юго-западной оконечности. Так что у Александра Невского были серьезные оппоненты. Но князь Александр нашел козыри в борьбе за первенство. Дело в том, что в борьбу с ордынцам готовился вступить правитель Галицко-Волынского княжества Даниил. Он традиционно опирался на связи с Европой и даже принял королевскую корону от римского папы. (Корона должна была обязательно освящаться высшим религиозным авторитетом, как свидетельство получения власти от Бога). При этом Даниил не забывал об укреплении единства с остальной частью Руси. Залогом союза стало венчание дочери Даниила с Андреем в 1251 году. Андрей также пытался установить союзнические отношения с близлежащими европейскими государствами – Швецией, Ливонией, Польшей. Подготовка к борьбе шла нешуточная. Но… «Монголам стало известно об этом союзе, вероятно, благодаря самому Александру Невскому», – посчитал известный этноисторик Л.Н. Гумилев (1. С.129). Проще говоря, Гумилев, хотя и являлся поклонником князя Александра, заявил, что тот выдал тайну подготовки к борьбы с улусом Джучи. Так это было или нет доподлинно неизвестно. Но косвенные данные говорят не в пользу Александра Невского.