Из гражданской войны Россия вышла с жестко централизованным управлением в экономике и в политике, монополией одной партии на власть. Если с началом нэпа произошла некоторая демократизация в экономике, культурной жизни, то политику это никак не затронуло. Наоборот. диктатура пролетариата, возникшая сразу после революционного октябрьского переворота, за годы гражданской войны трансформировалась в диктатуру партии, а затем и в диктатуру ЦК. Этот факт был замечен и выражен в обращении восставших матросов Кронштадта. Восставшие указывали, что вся власть в стране фактически оказалась не у Советов, а у РКП(б), требовали свободы деятельности для всех социалистических партии. Уже в годы нэпа постепенно выковывалась диктатура первого лица в партии, диктатура вождя. Самое интересное, сценарий примерно такого развития событий был предсказан Троцким в работе "Наши политические задачи" в 1904 г.: "Аппарат партии замещает ЦК". То есть заложенные еще в колыбели компартии диктаторские начала просматривались наиболее дальновидными ее вождями уже тогда.
Либерализация экономической жизни в период нэпа, легализация смешанной экономики с неизбежностью порождали в обществе требования политической демократизации, и чем успешней развивалась смешанная экономика, тем настоятельней была потребность в последнем. Это не могли не понимать большевистские руководители. Возникала дилемма: либо привести политическую надстройку в соответствие с базисом многоукладной экономики, либо рано или поздно повернуть назад и привести экономику в соответствие с тоталитарной однопартийной системой. Путь многопартийной демократии был глубоко чужд большевистским лидерам, включая Ленина. Уже поэтому представления, о коренной перемене Лениным в последних работах взглядов на социализм как общество со смешанной экономикой – надуманны. Он не мог не понимать, что такая экономика потянет за собой и многопартийность, а при многопартийности и свободе выборов у его партии уже не будет гарантии на власть. На это вождь мирового пролетариата пойти никак не мог.
В последних работах Ленина нет даже намека на возможность политического плюрализма, хотя бы в будущем. У других большевистских лидеров отношение к демократии, многопартийности так же было однозначным – при Советской власти это недопустимо. Такое отношение к демократии в обществе предопределяло судьбу внутрипартийной демократии. Большевистские лидеры прекрасно осознавали: углубление демократии в партии, свобода фракций рано или поздно приведет к многопартийности в обществе. Это понимание отражено в одном из выступлений Каменева той поры: "Сегодня говорят: демократия в партии; завтра скажут: демократия в профсоюзах. Послезавтра беспартийные рабочие могут сказать: дайте нам такую же демократию… А разве крестьянское море не может сказать нам: дайте демократию!" Конечно, давать кому-либо демократию большевики не собирались, а значит, неизбежно обрекали на вымирание демократии и в собственной партии. Она превращалась в монолитную безжизненную глыбу, перестраивавшую по своему подобию всю остальную страну. У нэпа не было светлого будущего.
Оставался лишь второй путь – возврата к монолитной экономике с единой собственностью, единым управляющим центром, единым планом действий. Со второй половины 20-х годов страна постепенно начала перестраиваться на этот путь.
Забегая вперед можно сказать, что Китай, начиная свои реформы в 1979 году, на первом этапе фактически использовал опыт российского НЭПа, те методы, которые были использованы большевиками в России после 1921 года. Более конкретно содержание этих методов сводится к включению механизмов простого товарного производства, а именно к освобождению крестьян от команд сверху, передачи им земли в собственность или долгосрочную аренду, установление твердого налогообложения вместо продразверстки, когда отбирается практически весь урожай кроме самого необходимого, разрешения мелкого и среднего предпринимательства в городе и деревне. Эти в общем-то простые, естественные меры дали моментальный эффект как в советской России 20-х годов: к 1928 году уровень основных показателей экономического развития страны превышал уровень 1913 года по национальному доходу на 19 %, по промышленному производству на 32 %, по сельскохозяйственной продукции на 33 %. Такие успехи стали возможны благодаря тому, что среднегодовые темпы роста за период 1921–1928 годы составили 12,7 %, т. е. весьма высокие. Так и в Китае 80-х годов. Уже к 1985 году Китай, вечно голодавший, начал обеспечивать себя продовольствием и с тех пор забыл о том, что такое голод.