«Ну, уж если Митька поступил, то меня там вообще должны расцеловать в задницу!» – так рассуждал я. Опять сдал обратно все эти общежитские шмотки, забрал драгоценный аттестат, и ломанулся в Рыбу.

В третий раз получил у коменданта матрасик и всё остальное. Вид из окна был под стать институту – говённый. На улицу Снеговую. Там в низине меж высоких сопок был унылый завод, изготавливающий железобетонные конструкции, и огромная автобаза, настолько огромная, что когда утром шофёры заводили все свои колымаги, смрад стоял неимоверный, и вся эта автобаза напрочь скрывалась в угарно-газовом тумане. Однажды я в такой момент оказался на территории. Жуть, голимый газ, слёзы из глаз брызнули. А шофёрам хоть бы что, ещё и папиросками попыхивают, типа, дыма маловато, надо бы добавить до нормы. С ума сойти, еле живой оттуда выбрался!

В третий раз я решил судьбу не испытывать. Засел за математику. Вызубрил все эти дежурные формулы. Синус двойного угла, косинус, интегралы эти проклятые и подобную херню, которую не удосужился выучить в школе. Экзамены проходили в главном корпусе на Ленинской, как раз напротив него стоит на высоком постаменте этот знаменитый медный мужик с флагом в руках, и обосранной голубями буденновке, которого при каждом удобном случае показывают по телевизору.

Первым экзаменом была математика, с которой у меня тоже крайне недружелюбные отношения. За исключением пары десятков формул, которые выучил вчера, я ничего не знал. Несколько преподавателей, которым было вообще насрать на то, что происходит в зале. Тут тебе не физтех, очкариков совсем нет, прорвёмся как-нибудь! В общем, чего-то нацарапал на листике и сижу, поглядываю по сторонам. Две тётки проверяют знания. Одна из них тощая, страшная, как ядерная война, видно, что без настроения, рычит на всех. Да и какое настроение с такой страшной рожей, наверно, в зеркало с утра заглянула нечаянно. Никто не трахает – естественно, никакой водки не хватит, чтобы красивой показалась. Откуда настроение, по жизни, видать, такая злобная. Думаю себе: «Ну-ка нахер к ней идти, по-любому завалит, будь ты трижды в очках и с соплями до колен!» Жду, когда вторая освободится, чтобы к ней подсесть. Похоже, что я не один такой психоаналитик великий выискался, все сидели, выжидали момент, чтобы ко второй подсесть.

Короче, или я этой страшной не понравился, или наоборот приглянулся, или слишком явно башкой своей тупой вертел, но она ткнула в мою сторону своим страшным кривым пальцем и проскрипела: «Молодой человек, я вижу, вы подготовились на отлично! Вы, вы! Не надо придуряться!» Я оглянулся – сзади никого не было. Она-таки имела в виду именно меня. Проклятье! Чёрт! Чёрт! Невезенье продолжается. Деваться некуда, кое-как оторвал жопу от стула, ох как не хотелось к ней. Чувствовал, что всё кончится плохо.

Не буду юлить, скажу прямо – в этот раз я обосрался полностью. В тот момент был самым обосраным чуваком в этом городе. Да что там городе – во всей галактике. Ответил я дерь-мо-во! Вообще не пойму, за кой хрен мне в школе ставили пятёрки, наверно, за то, что оформлял там дебильные стенгазеты. Она нарисовала аккуратную двойку в этом листике и посмотрела мне в глаза. Я понял – это конец!

У меня закружилась голова. Я не мог так просто встать и уйти. Это невозможно! Я же умный! Так не бывает! На меня накатила волна красноречия и артистизма, себя не узнавал. Меня прорвало. Захлёбываясь словами, стал её убеждать, что всё знаю, просто от волненья перезабыл всё, по щекам покатились огромные слезы. Я готов был валяться перед ней в пыли, и лизать её старые, стёртые ботфорты, может быть, даже её задницу. Видимо, моя жуткая видуха разжалобила её чёрствое, забывшее о жалости сердце, а может быть, она просто хотела ещё больше унизить меня, ещё больше поиздеваться.