В грамоте Иоакима борисовскому Воскресенскому монастырю не давалось, в отличие от Полоцкой обители, право освящать церкви. В начале документа подчеркивалось верховенство патриархов московских над православными Белой Руси, находящимися «в державе величества короля польского», а также отмечалось бедственное положение белорусского православия, не имеющего «собственных архиереов […] многая лета и всякого архиерейскаго священнодейства в посвещение иереев и иных таинств свершения». Выполняя просьбу воскресенской братии, Иоаким объявлял, что отныне монахам «також де и всем тамо сущим христианом, мудрование и сыновством восточныя церкве имущим в спасении евангелиа святаго нам свойственным и подсудственным патриаршу всероссийскому престолу и всех северных стран, повелехом ко всякому вопрошающему отзыватися нашея мерности патриаршим благословением и вся богопреданная таинства в посещение и просвещение душ христианских от нас приимати в царствующем граде Москве, и по нашему указу и благословению у киевского митрополита и у иных архиереев православных подсудствия всероссийскаго патриарха престола приближних той стране». Иоаким благословлял игумена освятить строящийся монахами Воскресенский храм, выдав для этой цели «освященный антимис, також де и миро тайносовершенное и в церковное пение чтение же и поучение книги». Полученное миро Феодосий должен был раздавать православным священникам «безместно, в просвещение и знамение христова стада душ христианского благочестия». Иоаким подтверждал право монастыря на самоуправление и его неподсудность «началникам» других монастырей и людям «какия либо власти». Избираемый монахами игумен должен был присылаться для благословения в Москву или к киевскому митрополиту. В завершение подчеркивалось, что воскресенский игумен с братией «должен есть послушание и повиновение отдавати нашей мерности во всем, жителствуя же благочестиво и монашески, всю братию монашескому жителству учити и между их стяжати управление всякое, к сему прочих християн православных всякаго чина и возраста веры православныя […] и учению святых отец научати и сеяти истинное благочестие в сердца их со всяким тщанием»[293].
В середине декабря 1687 г. воскресенский игумен Феодосий в сопровождении четырех товарищей вновь выехал в Россию. 2 января 1688 г. монахи прибыли в русскую столицу и вскоре побывали «у благословения святейшаго Патриарха», а 24 января Феодосий явился в Посольский приказ в Москве, где сообщил, что приехал «бити челом великим государем о милостыне на церковное строение». Он сетовал, что иконы для изготовленного иконостаса до сих пор «не писаны», т. к. нечем платить иконописцам, что в храме нет церковной утвари и «напрестольного Евангелия», не на что возводить иное «монастырское строение». Монахи, жаловался игумен, живут в монастыре «в великой скудости», питаясь «от подаяния далных стран, наипаче же от […] великих государей державы от християн», поскольку в окрестностях обители «жителей християн мало, живут жители розных вер». Феодосий заявлял, что обо всем этом хорошо известно русским дипломатам, часто проезжающим из Москвы на Запад через Борисов. Помимо государева жалованья, игумен просил о выдаче грамоты на позволение вести сбор милостыни в «украинских городах» России