.

Иона Дубинский, «началник» Кронского монастыря, сообщал митрополиту Симеону, что уже после выезда в Смоленск «отцов виленских» он, посоветовавшись с «отцами кронскими», решил направить вслед им еще одного кандидата, «старца» Лаврентия Грушевского, «хотя не в давне в законе пребывающаго […] для различных причин, також де для небытия пастыря в странах наших, и для далняго пути чюжих стран и для бедности нашей, отчасти для скудости дьяконов в монастыре нашем». Иона увещевал митрополита Симеона, чтобы он «по отеческой и пастырской своей милости не дал упадати Церкви Православной, но наипаче благословением своим подкрепляти не отговаривался»[278].

В январе 1686 г. посланцы марковской обители иеромонах Пафнутий и дьякон Серапион вновь прибыли в Россию. Остановились они, судя по всему, в Саввино-Сторожевском монастыре, поскольку привезенные ими рекомендательные письма от Ш.К. Огинского и настоятеля монастыря отца Гавриила были адресованы «архимандриту савинскому», которым в то время был «белорус» Сильвестр Черницкий. Саввино-Сторожевский монастырь, по выражению К.В. Харламповича, «во второй половине XVII ст. был населен белорусами и малороссами едва ли не больше, чем даже столичные обители». Огинский благодарил Сильвестра за «милость», которую тот явил Витебскому монастырю в его «нынешнем разорении», и выражал надежду, что архимандрит будет оказывать обители помощь и впредь. Также мстиславский воевода просил ходатайствовать за монастырь у царей и русских «сенаторей»[279]. Гавриил извещал архимандрита, что «из основания чрез пожар церковь наша монастыря марковского разорена», и просил всячески помогать присланным монахам: «дабы еси помощь им учинил и честное ходатайство у их царских величеств и у господ сенаторей московских изволил им сотворити»[280]. В подтверждение своих несчастий посланцы привезли уже выше упоминавшиеся письмо Киприана в марковскую обитель и выписку из гродских книг Витебского воеводства.

Судя по всему, архимандрит Сильвестр выполнил обращенные к нему просьбы и действительно ходатайствовал за монахов через боярина Петра Семеновича Прозоровского, который доложил содержание писем царям Ивану и Петру, а также царевне Софье 25 января 1686 г., представив и сами послания. Однако никакого царского указа и тем более боярского приговора по этому поводу не последовало (Боярской думе письма даже не были зачитаны), что объясняется, на наш взгляд, действиями сторонников заключения с Речью Посполитой Вечного мира, послы которой находились на пути в Москву. К их числу принадлежала и сама царевна Софья и всесильный «первый министр» государства князь В.В. Голицын[281].

В начале 1686 г. в Москву прибыли монахи полоцкого Бого явленского монастыря во главе с монастырским наместником Кли ментом Деляновым. Об этом свидетельствует запись в расходной книге Патриаршего казенного приказа о выдаче полоцким монахам богослужебных книг «для их пожарнаго разорения», а также 10 рублей деньгами[282]. Кроме того, они посетили Новодевичий монастырь, где получили 30 золотых[283]. Климент и его товарищи доставили в русскую столицу письмо богоявленского игумена Игнатия к патриарху Иоакиму. Игнатий благодарил за разрешение псковскому и смоленскому митрополитам посвящать прибывавших из Литвы монахов в дьяконы и священники, «откуда многую отраду и помощь православие восприят», а также за присылку освященного мира и антиминсов. Игнатий жаловался, что из-за того, что в Речи Посполитой нет ни одного православного епископа, многие церкви Белоруссии не имеют литургии или даже не освящены, и просил Иоакима прислать свое письменное благословение на освящение церквей в полоцкий Богоявленский монастырь, чтобы использовать его до тех пор, пока на белорусскую кафедру не будет назначен епископ. В конце письма он просил Иоакима принять монастырь «под свою… высокую руку», как сделал это Никон в 1658 г., сожалея, что его грамота сгорела во время последнего пожара (1683 г.) и у монахов остался только список