В связи с этим возникает естественный вопрос: как объяснить существование разных моделей экономического роста? Ответ зависит от признания законности или незаконности неравенства в распределении общественного богатства. Если такое неравенство естественно и необходимо для прогресса, как утверждает неоклассическая ортодоксия, то логично придерживаться принципа laissez faire. Если, наоборот, надо смягчать существующие неравенства и расширять права граждан на труд и достойный заработок, то этого можно добиться только в рамках регулируемого развития, сознательной увязки высшей цели общества с его спецификой.

Этот вопрос особенно остро стоит перед Россией. Мы оказались большими католиками, чем Папа: в странах традиционного капитализма доходы 10 % самых богатых в 6 раз выше, чем у 10 % самых бедных, а у нас по статистике – в 15 раз, а в действительности еще больше. Без учета проблем имущественного неравенства и социальной напряженности, на наш взгляд, нельзя определить, какие из множества выдвигаемых ныне предложений по улучшению ситуации приемлемы и достойны практического использования.

В период российских реформ никто не говорил о кризисе, рынок и капитализм изображались как царство всеобщего благоденствия. Теперь следует признать, что последствия принятой модели экономики глубоко отличаются от тех, которые преподносятся ортодоксией. Одни получили в свое распоряжение несметные богатства страны, а другие лишились даже тех прав, которые имели в прошлом, и впали в рабскую зависимость от своих работодателей.

Размышляя над этим вопросом, необходимо подчеркнуть: Россия опоздала как минимум на два века от использования англо-американской модели рыночных отношений.

В настоящее время Россия входит в число стран, в наибольшей степени пострадавших от глобального кризиса: масштабы падения экономики оказались гораздо больше, чем во многих развитых и развивающихся странах мира. Это означает, что созданная в нашей стране экономическая система является наименее эффективной и крайне неустойчивой к внешним шокам. Последний мировой кризис – это плата общества и экономики за ошибки властей, которые следует выявлять и анализировать. Они имеют объективный характер. Дело в том, что основу российского экспорта составляют сырьевые ресурсы. Отметим, что доля нефти, нефтепродуктов, газа, черных ицветных металлов, химической продукции и лесоматериалов в стоимостном объеме российского экспорта в предкризисном 2007 году – первой половине 2008 года составляла около 90 %. Поэтому наша страна в полной мере почувствовала последствия циклического характера спроса на сырье в современной экономике. В силу кризисных условий в мире стали меньше строить, меньше покупать автомобилей, бытовой техники, жилья. Отсюда мировой экономике теперь в прежних объемах и по старым ценам не требуются ни газ, ни сталь, ни алюминий и т. д. Можно предположить, что повышение инвестиционной активности в мире будет естественно отложено на несколько лет. Следовательно, рынки сбыта для российских металлургов и химиков в определенное время не восстановятся.

Другим объективным фактором, существенно повлиявшим на развитие ситуации в российской экономике, стал кризис мирового финансового хозяйства. Коллапс большинства крупных американских банков и финансовых компаний привел к параличу кредитных рынков, которые «закрылись» в глобальном масштабе в третьем квартале 2008 г. Активно импортируя с 2005 г. капитал, российская экономика (и финансовый и не финансовый секторы) к середине 2008 г. оказалась чрезвычайно зависимой от потоков капитала. Для значительной части банковской системы внешние займы стали крупнейшим источником формирования пассивов. Столкнувшись с «закрытием» глобальных кредитных рынков, российские банки и компании не только лишились возможности привлекать новые займы, но и были вынуждены погашать ранее взятые на себя обязательства.