Из всего этого проистекала необходимость созыва «общего конгресса», который должен был состояться в Вене (ст. 32 первого Парижского договора). По мысли тех, кто поставил свои подписи под договором, речь шла о том, чтобы покончить с наполеоновской эпопеей, уладив еще не решенные территориальные вопросы. Речь также шла и о том, чтобы покончить с политической практикой эпохи Наполеона и определить новую расстановку сил на международной арене. Великие державы полагали необходимым гарантировать прочный мир на континенте, выдвинуть новые принципы, которые были бы повсеместно приняты, и выработать новые нормы международного права. Из этого следует, что цели Венского конгресса были весьма амбициозными.

При этом, невзирая на высокие цели, конгресс весьма скоро приобрел незавидную репутацию. В своем венском дневнике швейцарец Жан-Габриэль Эйнар, богатейший финансист, ставший личным секретарем Шарля Пикте де Рошмона, делегата Швейцарии на конгрессе, заявляет без обиняков: «Конгресс доказал, что в Европе не хватает достойных и заслуженных людей; короли и министры весьма посредственны, и все те, кто жил в Вене в это же самое время, сколь мало бы они ни следили за происходившим здесь, скажут вам то же самое» [5, p. 325].

Во Франции конгресс положил начало настоящей «черной легенде», поддерживавшейся на протяжении всего XIX в., о якобы слабости, если не сказать предательстве, Талейрана. Он – по мнению, сложившемуся уже после событий, – будто бы пожертвовал интересами Франции в угоду Пруссии (об историографии этого вопроса и о «черной легенде» см. ценную статью: [6]) и повредил возможному франко-русскому союзу, продвигая договор против России от января 1815 г. Были и те, кого не устраивал ход конгресса, кто критиковал в пух и прах «аморальность статистической комиссии». Но эти суровые отзывы не принимают в расчет огромной работы, проделанной конгрессом, и его значительный вклад в сферу дипломатии, геополитики и права. Именно об этом вкладе и пойдет речь в настоящей статье5.

На Венском конгрессе всё принимает необычайный размах: и его длительность (с ноября 1814 по июнь 1815; заключительный акт был подписан 9 июня), и количество представленных на нем государств (216 стран, из них две империи, пять королевств и 209 княжеств), и число участников (500 аккредитованных дипломатов, которых сопровождали жены, секретари, слуги, сюда же нужно добавить полицейских и куртизанок), и значение принятых на нем решений (Венский конгресс полностью перекроил карту Европы), и драматические коллизии, достойные театральной постановки (именно на время Венского конгресса приходятся наполеоновские Сто дней, 1 марта – 18 июня 1815 г.). Венский конгресс – это и официальные заседания, и гул салонных разговоров, и уединенные беседы, не рассчитанные на посторонних, и торжественные приемы, и пышные празднества в стороне от политических дискуссий. Но это еще и большая организационная работа по созданию комиссий и комитетов, и начало эры профессиональной дипломатии в современном смысле слова. Не случайно многие нынешние дипломаты (здесь нельзя не назвать Генри Киссинджера и его «Дипломатию» [7]; издание на русском языке: [1]. – Пер., в которой Венскому конгрессу посвящен обстоятельный и подробный раздел) обращаются к Венскому конгрессу в своих многочисленных монографиях и статьях.

Чтобы попытаться дать представление о конгрессе в целом, необходимо, в первую очередь, остановиться на весьма своеобразной атмосфере, в которой он проходил. Затем я обращусь к задачам конгресса в геополитическом и политическом плане и к тем личностям, которые сыграли на конгрессе ключевую роль. Заключительная часть статьи будет посвящена основным результатам, достигнутым конгрессом: и их значению, и – одновременно с этим – их неоднозначности, если не сказать порой и двусмысленности.