Рис 3. Религиозное позиционирование русских12

Таковы на сегодняшний день и в настоящих социокультурных условиях главные компоненты идентичности русского населения Московского региона, выявленные методами статистического и качественного анализа эмпирических данных.

В ходе количественного исследования были эмпирически подсвечены некоторые важные характеристики межэтнических отношений, в частности получены сравнительные оценки совместимости – реальной или гипотетической – русского человека с представителями других национальностей. Используя шкалу социальной дистанцииБогардуса [9], инструментарий исследования моделировал пять жизненных ситуаций, задающих определенные схемы личных взаимоотношений респондента с тем или иным носителем этнической идентичности из четырех обозначенных:

– кавказцами – обобщенными выходцами из республик юга России или зарубежных стран;

– жителей Центральной Азии, без конкретизации страны и этнической принадлежности;

– китайцами;

– молдаванами.

В каждом случае определялась социальная дистанция в ее этническом выражении. Полученные при использовании этих моделей отклики респондентов весьма неординарны и явно свидетельствуют о неблагополучии.

Опираясь на фактический материал, можно сделать вывод, что в нынешней ситуации для русских жителей Московского региона любая из форм межличностных отношений с представителями всех указанных национальностей, за исключением молдаван, категорически неприемлема. По всем предложенным поводам отношений (в качестве членов семьи, друзей, соседей, сослуживцев, сограждан) с другой этнической стороной уровень неприятия у русских фактически зашкаливает, вплотную подбираясь к абсолютной отметке 100%! И это доминирующая позиция, говорить о каких-либо ее социально-демографических вариациях просто не приходится.

Подобные замеры межэтнических дистанций проводились в рамках ряда социологических исследований последних лет [2; 3], но ни в одном из них не фиксировалось столь резкое и столь солидарное смещение в область негативных оценок возможных или действительных отношений с другими этносами. Всё это, увы, свидетельствует о наличии системного и стремительно набирающего аварийную скорость тренда.

Некоторое «послабление» участники опроса проявили лишь в отношении к молдаванам (рис. 4). Как правило, не воспринимая их в качестве членов своей семьи (для 90% опрошенных это неприемлемо), треть населения все же готова видеть их в кругу своих друзей (33,4%), примерно вдвое больше – общаться с ними по-соседски (60,4) или по служебной необходимости (68,5), и уже три четверти способны воспринимать их как своих сограждан (75,8%).

В несколько иной постановке и обобщенном виде вопрос о дружественных отношениях русского населения Москвы и области с представителями других этносов и с трудовыми мигрантами позволяет оценить статистическую мощность того «диффузионного» социального слоя, в котором происходит реальное взаимодействие русских с представителями иных национальностей, вероисповеданий, культур. Анализ ответов на соответствующие вопросы обнаруживает, что в окружении каждого пятого русского москвича (20,3%) в действительности есть друзья и знакомые другой национальности, а в сфере общения почти каждого четвертого коренного жителя столичного региона (23,3%) – трудовые мигранты.

Рис. 4. Распределение ответов на вопрос: «Приемлемы ли для Вас отношения с молдаванами?»13

Чаще всего люди нерусской национальности и трудовые мигранты входят в круг друзей и знакомых у молодежи; с ростом возраста респондентов этот круг утрачивает свое этническое разнообразие (например, общаются с мигрантами 30,6% самых молодых жителей региона и лишь 14,8% представителей старшего поколения). Кроме того, с трудовыми мигрантами заметно чаще имеют дело жители Московской области, нежели мегаполиса (31,5% и только 18% в названных группах).