Еще по итогам кризиса 2008 г. Р. Коллинз серьезно обеспокоился проблемой тупиков и выходов из нынешних демографических и социально-технологических противоречий и пришел к выводу о возможности грядущей революции [17, с. 35–50].

В принципе сегодня нельзя исключить, что будут снова опробованы эксперименты с социализмом и социалистической революцией. Некоторые ведущие ученые всерьез рассматривают такую возможность [4].

Переломный характер современной эпохи порождает впрочем и другие возможности.

Подлинные великие революции затрагивают не только политику, они меняют основы жизни земной цивилизации. В истории уже совершились три таких революции: аграрная, промышленная и информационная, сейчас на подходе четвертая. Эрик Дрекслер, предсказавший нанотехнологии, один из самых революционных умов нашей эпохи, пишет по этому поводу в связи с совершенствованием атомарно-точного производства (АТП), материальных продуктов: «Аграрная революция неолитической эпохи знаменовала собой переход к образу жизни, основывающемуся на относительно высокой плотности оседло живущего населения, способного получать продукты питания, что открывало путь к развитию цивилизации. Промышленная революция привела к возникновению огромной волны новых для всего мира материальных продуктов. Продолжающаяся в наши дни Информационная революция соткала новую ткань бытия, состоящую из знаний, коммерции и общества, подготовила почву для формирования будущего, которое пока находится вне пределов нашего понимания. Результатом приближающихся АТП-преобразований будет появление движущей силы четвертой революции, которая, как и все предшествующие, приведет к трансформации повседневной жизни труда и структуры общества на всей Земле» [8, с. 75].

Грядут и уже видны преобразования, изменяющие производственно-материальные и культурно-информационные основы нашей цивилизации. Однако о социально-политических аспектах этих преобразований также нельзя забывать. Сможет ли утопия «всеобщего изобилия» сохранить средний класс и достигнутый уровень благосостояния хотя бы более или менее на близком к сегодняшнему уровню, или же, наоборот, впереди новая непреодолимая поляризация между людьми. Сохранение технологической отсталости в целях защиты занятости, скорее всего, окажется деморализующим и политически безжизненным жестом [16, с. 44].

Страна со слабой и не суверенной экономикой и политикой не сможет контролировать демографические процессы на своей территории и проводить более-менее эффективную социальную политику. У богатых и развитых государств, с укоренившимися институтами демократии, даже в случае резкого изменения экономической структуры и системы социальной стратификации (размывания среднего класса в силу роста безработицы из-за широкого внедрения роботов и компьютеров), все же останутся возможности для поддержания новых бедных. Например, это выплата им минимальных пособий или перераспределение доходов от высокотехнологичных отраслей в имитацию занятости как форму досуга. Теоретически, к примеру, могут быть продолжены опыты с введением безусловно базового дохода (ББД). Швейцарский референдум по этому поводу провалился, но продолжают эксперимент финны. Судя по всему, идея введения ББД – это хороший выход в условиях, когда рынку работа большинства все равно не нужна, а потребительский спрос, считает М. Форд, надо поддерживать [28, с. 242–347]. При этом М. Форд ссылается на Ф. фон Хайека, который полагал такую меру совместимой с рыночной экономикой [29, с. 378]. Фактическим препятствием для введения ББД могут стать не предубеждения против него, а неконтролируемые миграционные потоки, если от них не защититься. Пока же не видно удовлетворительного решения, как справиться с новым «великим переселением народов».