Традиционная постановка вопроса социал-демократией известна: надо создать условия, в которых рынок сделает так, чтобы большинство людей могло зарабатывать, а социальное государство – поддерживать то меньшинство, которое не может зарабатывать, и чтобы при этом как можно меньше людей нуждалось в социальной поддержке. Однако рынок как господствующий механизм производства сам по себе всегда порождал, порождает и будет порождать социальную дифференциацию. Следовательно, он будет порождать бедность. Другого рынка не бывает. А если бывает, то только тогда, когда в рамках социал-демократической модели у богатых «отнимают» часть их дохода и отдают ее бедным. Иначе не получится. Поэтому мы предлагаем другую постановку вопроса.

Парадокс при этом состоит в том, что поиск новой модели почти все ищут исключительно по принципу нового сочетания уже существующих черт, уже существующих моделей. Немного больше либерализма и меньше социальности или наоборот. Иными словами, идет поиск изменения количественных пропорций перераспределения созданного богатства, но сам принцип: «создает богатство рынок, а социальность может его только перераспределять, в большей или меньшей степени подрывая рыночные стимулы», – остается неизменным. Может быть, надо поставить вопрос иначе: а не пора ли искать новое качество, новые принципы соединения рынка и капитала – на одном полюсе, социальной справедливости – на другом, уходя от старой дилеммы «больше справедливости – меньше эффективности, больше эффективности – меньше справедливости», формируя систему, в которой справедливость будет стимулом, а не тормозом роста, причем не просто эффективности, а инноваций, обеспечивающих человеческое развитие?

Проблема превращения социальной справедливости в стимул инновационного развития и выхода за рамки дилеммы «рынок создает, государство – перераспределяет» на самом деле не нова и уже имеет определенные и теоретические, и практические решения. Суммируя уже известные решения и предлагая некоторое их развитие, сформулируем десять параметров / принципов, которые отличают эко-социо-гуманитарно ориентированное развитие.

Они не являются абсолютно новыми, содержат многое из практически реализуемых механизмов, однако в них мы постарались суммировать и те новые тенденции в теории и практике социальной ориентации развития, которые накоплены к настоящему времени.

Первый принцип – количественный. Примерно половина или больше валового продукта страны должна создаваться и перераспределяться, исходя из социальных, а не рыночных критериев. Подчеркнем: не просто перераспределяться государством, а создаваться и перераспределяться любыми субъектами, но по нерыночным, социальным «правилам игры» и критериям.

Второй принцип. Главным субъектом социального регулирования должно становиться гражданское общество, постепенно беря на себя все больше функций государства и тем самым снимая ставшие в последние десятилетия особо заметными провалы последнего.

Соответственно, доля расходов в бюджете на социальные нужды должна быть существенно выше, чем в либеральных системах, а доля расходов на содержание госаппарата и силовых структур существенно ниже. И это вопрос именно доли. Последнее особенно важно для России, потому что у нас не просто малы расходы на социальные нужды, у нас их доля намного ниже, чем в США, не говоря уже о Европе.

Здесь присутствует некоторая важная тенденция, если не закономерность: чем выше степень социализации государства, чем активнее его социально регулирующая деятельность, тем меньше число государственных чиновников (мы имеем в виду аппарат управления и насилия, вынося за скобки такие категории государственных служащих, как учителя, врачи, социальные работники и т.п.) и тем меньше расходы на их содержание (на душу населения, естественно), а также ниже уровень коррупции. Хорошо известна международная статистика, показывающая, что, например, количество чиновников на душу населения в России больше, чем в США, а в США больше, чем в Скандинавских странах, что по уровню коррупции США опережают эти страны (государства с этой экономической моделью имеют один из самых низких в мире рейтингов по коррупции), а Россия – США. И обратно: мера социальности государства (о ней можно судить хотя бы по доле социальных расходов в госбюджете) в России ниже, чем в США, а в США ниже, чем в Скандинавии.