В другой заметке, написанной после публикации «Донесения», отмечается, что лидеры восстания обращались к опыту США и вдохновлялись примером Д. Вашингтона. «Не является ли это, – вопрошает автор, – примером [положительного] влияния истории нашей революции и [текущего] состояния?» [54]. Тем не менее несмотря на явные признаки недовольства текущим положением общества, казнь и ссылку декабристов, «император Николай, надо полагать, пользуется популярностью среди своих рабов, и все выглядит спокойным», отмечает другой автор [53].

Как видно, попытка имперского правительства представить наказание декабристов милосердным была встречена с сарказмом: «Исходя из того, каким образом была произведена казнь, она представляется более мягким [приговором] в сравнении с ужасающим актом милосердия, которое обрекло преступников, закованных в кандалы, маршировать девятьсот английских миль [в Сибирь] и затем быть заживо погребенными… Каждый несчастный выживший мог бы, как нам кажется, горько и справедливо воскликнуть: “Счастлив, тот, кто умер!”» [51]. Этот пассаж, перепечатанный «Найлз Уикли Реджистер», сопровождался комментарием о том, что все сосланные в сибирские рудники в Нерчинске должны были и в самом деле пройти пешком весь путь до места, скованные одной цепью. Церемония гражданской смерти тоже была понята газетчиками буквально: как символическое погребение заживо внутри шахты [там же].

Вскоре до американской публики дошли относительно достоверные сведения о приговорах восставшим. По сообщению одной бостонской газеты, общее число осужденных достигло 118 человек. Пятеро из них должны были быть казнены четвертованием, 31 – обезглавлены, а остальные – осуждены на разные сроки сибирской ссылки, подвергнуты гражданской смерти или понижены в чине. В конце заметки указывается, что в итоге были повешены пятеро заговорщиков – те, кого должны были четвертовать [52]. Тем не менее хотя в общем и целом новости о наказании декабристов были переданы верно, имидж нового императора был серьезно испорчен.

Как и ранее Константину, да и России вообще, если вспомнить атлас Вудбриджа, Николаю I вменялся в вину воинственный характер. 2 декабря 1826 г. в газетах сообщалось, что Россия готовит кампании с Персией и Турцией для захвата Молдавии и Валахии. Автор заметки едко замечал, что «их завоевание сделает дальнейшие присоединения совершенно необходимыми! Как видится, главным принципом русских монархов стало приращение территорий к стране, а не улучшение того, что уже есть. Современное государство растянулось на площади около пяти миллионов квадратных миль, и все равно русским хочется еще больше земли!» [44]. Завершается заметка прогнозом: «Легко можно предположить, что подобное состояние вещей не продлится [вечно, и мы можем] предположить, что некоторые царства будут отколоты [spewed up] после революций, особенно если общество станет более образованным» [там же].

Судьба подобных революций, однако, вряд ли могла бы быть позитивной. В этой связи в «Найлз Уикли Реджистер» появилась небольшая заметка, где вспоминалось подавление восстания Т. Костюшко в 1794 г.: «Спустя 10 часов после известия о подавления сопротивления [Варшавы] был отдан приказ поджечь город и убить всех мужчин, женщин и детей, которые попытаются убежать от пламени», – делится своими историческими познаниями автор статьи. И продолжает: «Девять тысяч человек было сожжено или зарезано, и русские “святые” пели te Deums по итогам резни, которую совершил по приказу варварского правительства его цепной пес Суворов. Турки никогда так далеко не заходили, а здесь христиане убивали христиан» [44].