Keywords: the Decembrist revolt, images of the Other, modernization, orientalism, the national character.

Panov Anton Sergeevich – postgraduate student, assistant lecturer at the Department of Area Studies and Foreign Policy, Russian State University for the Humanities (RGGU), Moscow. E-mail: pushpanrocks@gmail.com

Одной из ключевых проблем в изучении Русской революции 1917 г. до недавнего времени являлся поиск ее идеологических и духовных истоков. Для поколений советских людей была непреложной истиной сформулированная В.И. Лениным мысль о трех поколениях русских революционеров, первым из которых оказались декабристы. Дворянские офицеры, вышедшие 14 декабря 1825 г. на Сенатскую площадь, как известно, «разбудили» Герцена, который, в свою очередь, «развернул революционную агитацию» [9, с. 261]. Эта ленинская аксиома во многом стала причиной появления декабристского мифа в историографии и побудила отечественных историков к усиленному изучению убеждений лидеров декабристов, в том числе «американских корней» их проектов. Так, например, хорошо изучен вопрос о влиянии Конституции США и главных законов отдельных штатов на конституцию Н.М. Муравьева [1, c. 492–496; 4].

По другую сторону Атлантики изучение восстания декабристов в XX в. находилось под воздействием концепций, в которых выражалась различная степень уверенности в способности России к модернизации и демократизации. Поэтому знание о дворянских тайных обществах, возникших во второй половине царствования Александра I, также во многом мифологизировалось [24].

Недавние российские исследования начали «возвращать» декабристов в их историческую среду и в значительной степени избавили от идеологии [8]. В связи с этим представляется актуальным возвратить восстание на Сенатской площади и в соответствующий ему по времени американский контекст.

В статье рассматриваются образы декабристов в репрезентациях современников-американцев. Изучение заокеанского взгляда на петербургские события декабря 1825 г. осуществляется на основе методологии социального конструктивизма (в частности, так называемого западного ориенталистского дискурса) [5; 12; 14]. В рамках заявленной методологии нас будет интересовать не соответствие образа реальности, а то, почему инонациональные события воображались так, а не иначе. Поэтому восстание декабристов рассматривается не само по себе, а в американском социокультурном и политическом контексте, который и позволяет ответить на вопрос «почему».

Источниковая база представлена материалами американской прессы и реляциями посла США в России Генри Миддлтона. Газеты в «эру доброго согласия» не только были самым простым способом узнать о происходящем в стране и мире, но стали «основным полем борьбы общественных идей» [6, с. 19]. Мы ограничили выборку газет двумя главными изданиями той эпохи: во-первых, это «Нэшнл Интеллидженсер», выпускавшейся в Вашингтоне, имевшей полуофициальный статус и старавшейся сохранять нейтральный тон; во-вторых, «Найлз Уикли Реджистер», издававшейся в Балтиморе Иезекией Найлсом, горячо поддерживавшим в первой половине 1820-х годов революционно-освободительные движения в Латинской Америке и Греции.

Первая революционная волна 1820-х годов (как это явление назвал Эрик Хобсбаум), прокатившаяся по странам Южной Европы и Латинской Америки [15, с. 158–159], оказала серьезное воздействие на формирование национальной идентичности Соединенных Штатов Америки. Наблюдая за происходящими событиями в разных уголках земного шара, представители молодой американской нации не только сравнивали зарубежный освободительный опыт со своим, но и убеждались в его уникальности.