Разумеется, подобная конкуренция не означает необходимости отказаться от какого-либо из этих видов идентичности. Можно согласиться с тем, что «формирование национальной идентичности вовсе не ведет к утрате идентичности этнической, следует лишь правильно выстроить их иерархию»5. «Этническая и гражданская идентичности соотносятся не в категориях “или-или” (одна должна вытеснить другую), а в категориях “и-и”»6. В то же время необходимо отметить, что резкое усиление этнической идентичности является непосредственным следствием сначала коллапса советской, а затем слабости и аморфности российской гражданской идентичности. Можно утверждать, что с усилением интегрирующих гражданской и цивилизационной идентичностей значение этнической, а также конфессиональной идентичностей будет постепенно снижаться.

Что касается конфессиональной идентичности, то ее значимость в структуре идентичностей современного россиянина весьма велика. Особенно это касается некоторых республик Северного Кавказа, которым, по сути, дан карт-бланш на построение полноценных исламских сообществ7. Идеология единства всех мусульман, их императивная причастность к мировой мусульманской умме позволяют говорить не только о ценностно-мировоззренческом, но и о цивилизационном обособлении мусульманского Северного Кавказа.

В этом смысле весьма показательно выглядят данные, приведенные в таблице.

Таблица8

Распределение ответов, полученных на вопрос о регуляции поведения этнофоров

(в баллах, по пятибалльной шкале)

Как видим, если суммировать все данные, законы шариата в качестве регулятивного принципа поведения чеченцев и ингушей более чем на полбалла опережают общегосударственные законы. Это один из тех характерных примеров, которые демонстрируют дезинтегрирующий потенциал конфессиональной идентичности с точки зрения обеспечения национального единства Российской Федерации.

В результате чрезмерной актуализации и политизации этноконфессиональных идентичностей возникает конфликт идентичностей как в формате индивидуального бытия, так и в масштабах больших социальных групп. Идеи национальной консолидации, гражданского единства, концентрирующиеся на уровне гражданской идентичности, далеко не всегда получают приоритет над узкоэтническими и узкоконфессиональными ценностями и принципами. Данный конфликт идентичностей выражается, например, в нежелании следовать принципам светского общества, в сохранении архаичных социокультурных моделей в условиях необходимости модернизационного развития. Само наличие подобного конфликта идентичностей говорит прежде всего о слабости современного варианта российской гражданской идентичности, о ее недостаточности с точки зрения обеспечения национального единства Российской Федерации.

Действительно, гражданская идентичность в современной России – крайне важная, но относительно несложная конструкция: в ее основании лежит формальный факт гражданства. Она формирует граждан, но еще не создает народ. Недостаточность гражданской идентичности как основы национального единства проявляется в межкультурных отношениях в российском обществе, когда представители различных культурных ареалов нередко ощущают взаимное отчуждение, а иногда и враждебность. В общественном сознании по-прежнему доминируют, а зачастую усиливаются многочисленные стереотипные представления. Это ведет к разобщенности людей, которые, являясь гражданами одного государства, не понимают, в чем заключается их единство, не видят для себя общих целей и социокультурных ориентиров. В условиях межкультурной разобщенности, дисгармонии мировоззренческих принципов и ценностных ориентиров гражданская идентичность выступает в роли формального маркера принадлежности граждан к определенному государственному целому и не более того. Гражданское сообщество, формируемое на основе гражданской идентификации, лишено сегодня глубинных интегрирующих связей, того цементирующего аксиологического начала, которое делает общество сплоченным, консолидированным, исключает конфликты между гражданами на основе принципиальных ценностных противоречий.